По кочкам правового поля
В эпоху, когда мировоззренческая гибкость наносит одно поражение за другим стереотипической заскорузлости, на первое место в конкурсе слоганов современной отечественной правоохранительной системы вполне могло бы претендовать изречение в стиле восточных философов: «Не можешь добиться исполнения закона, добейся изменения закона».
Предложения Генерального прокурора Юрия Луценко по изменениям действующего законодательства могут стать решающим этапом трансформации правосознания от некогда популярного тезиса «закон один для всех» до пропагандируемой учителями английского языка формулы «нет правил без исключений».
Толчком для развития творческой мысли послужило посещение 2 июля главой ГПУ Печерского суда с целью решения, что называется в ручном режиме, вопроса об избрании меры пресечения бывшему начальнику штаба батальона «Айдар» Валенитину Лихолиту.
Явно нештатная ситуация, сложившаяся в ходе судебного разбирательства – судья принял решение о содержании под стражей, слушатели дела с этим категорически не согласились - требовала или применения закона, или проявления политической воли. В итоге дух победил букву, и задержанный был отпущен под поручительство.
Главная военная прокуратура инкриминирует Лихолиту грабеж, руководство бандой, кражу автомобилей, денежных средств, личных вещей граждан и угрозы убийства правоохранителей. Сам же Лихолит подозревает в организации своего преследования экс-комбата «Айдара», а ныне народного депутата от «Воли народа» Сергея Мельничука, что приправляет запутанное дело специями корпоративного конфликта. В этом месте оба персонажа покидают повествование и отправляются дожидаться решения самого независимого суда в мире, ибо, как неоднократно говорилось в перекурах между публичными дискуссиями, чуть более чем полностью состоящими из упреков, намеков и подозрений, никто не может быть назван преступником иначе как по решению суда.
На что способен прокурор Луценко
Более любопытным является заявление Генерального прокурора, который с присущей ему широтой взгляда на сущность вещей предложил решить вопрос в принципе, ибо по каждому поводу в суды не набегаешься, а объемы работы таковы, что подчас не хватает сил самостоятельно зонт подержать.
По версии Юрия Витальевича, «теперь депутаты должны сделать еще один важный шаг – принять решение об освобождении от ответственности военнослужащих, которые в военных условиях нарушали Уголовный кодекс мирного времени».
Явный стилистический ляп сподвиг сетевых «аналитиков» на проведение параллелей с законами военного времени, которые сулят правонарушителям еще меньшее количество поблажек. Но, скорее всего, Генпрокурор совершенно не то имел в виду.
Проявляя аккуратность в предвосхищении событий, глава ГПУ воздержался от указания четкого механизма освобождения от ответственности: должен ли это быть закон об амнистии, обращенный в прошлое, или же изменения в уголовном кодексе, нацеленные на будущее.
В Раде уже лежит проект Закона «Об амнистии лиц, которые на момент совершения преступления принимали участие в проведении антитеррористической операции». Но ряд экспертов не рекомендуют даже вслух произносить слово «амнистия», указывая на его политическую уязвимость с точки зрения активизации аналогичных требований с противоположной стороны баррикады.
Еще больше вопросов о том, каких именно правонарушений должны касаться будущие нормативные акты, порождает содержание ходатайства прокурора по вышеозначенному делу, в котором подозреваемым инкриминируется завладение таким имуществом как автомобили, мобильные телефоны, планшет, золотые сережки, кольца, цепочки, денежные средства и две пары зимней обуви.
Свою версию признаков, освобождающих от ответственности за неправомерное деяние, Генпрокурор изложил следующим образом: «Если бы бойцы совершили насилие по отношению к жене, дочери, детям - меня бы здесь (в Печерском суде – прим.) не было. То, что вы у них забрали автомобиль, в гражданской жизни расценивается как грабеж, а в прифронтовой полосе и в этих обстоятельствах - следствие должно будет еще раз поработать над материалами».
Дождется ли суда сбежавший диктатор
Как видим, речь вообще идет лишь об одном из видов деяний, и упрощение схемы является вполне грамотным приемом построения политического воззвания, иначе пришлось бы пускаться в непролазные дебри подробностей и выстраивать многоступенчатые модели ситуаций, в которых, к примеру, золотые украшения могут изыматься с целью последующей реализации на открытых тендерах для получения средств, предназначенных для служебных надобностей (список нужд прилагается, равно как и подшивка квитанций, чеков и расписок), а телефоны для связи исключительно в служебных целях (распечатка звонков – тут же).
Вся прелесть ситуации состоит в том, что для описанного Генпрокурором случая (как и для многих подобных) никаких дополнительных нормативных актов и не требуется, ибо живем в век постмодернизма, ничего нового придумать невозможно, все придумано до нас.
Порядок привлечения транспортных средств подробно расписан в статье 6 «Военно-транспортная обязанность» Закона Украины «О мобилизационной подготовке и мобилизации», предусматривающей изъятие таковых не только у любых организаций и предприятий, но и у граждан. Процедура привлечения во время мобилизации осуществляется военными комиссариатами на основании решений местных государственных администраций, которые оформляются соответствующими распоряжениями. Прием-передача транспортных средств, и их возврат после объявления демобилизации осуществляются на основании соответствующих актов, в которых указываются сведения о собственниках, техническом состоянии, остаточная (балансовая) стоимость и прочие данные. То бишь, органы государственной власти и военкоматы при необходимости имеют все возможности, чтобы обеспечивать вооруженные формирования транспортными средствами предприятий, организаций и граждан.
Но, предположим, что полномочные органы проявили мобилизационную нерасторопность, а подразделениям срочно понадобились автомобили. Есть подходящая под множество случаев статья 39 Уголовного кодекса - «Крайняя необходимость». Следствию отнюдь несложно будет установить, что, например, «Lexus» был изъят для срочной переброски военнослужащих, боеприпасов, продуктов, медикаментов, раненных (и марка автомобиля вообще не имеет никакого значения: была бы «копейка», воспользовались бы ею), а золотые украшения и денежные средства изымались для мгновенных закупок сиюминутно необходимого имущества. И все вопросы отпадают сами собой. Более того, закон освобождает от ответственности даже в случаях превышения крайней необходимости, если допустившее его лицо вследствие сильного душевного волнения, вызванного опасностью, не могло оценить соответствие размеров причиненного вреда и масштабов опасности.
А ряд норм Закона «О мобилизационной подготовке и мобилизации» вообще снимают вопрос о претензиях мирного населения по поводу изъятого имущества. Уже упомянутая норма о военно-транспортной обязанности предусматривает возвращение транспортных средств владельцу в течение 30 календарных дней с момента объявления демобилизации. А Кабинет министров устанавливает порядок компенсации вреда, причиненного транспортным средствам в результате их привлечения во время мобилизации, а также стоимости иного принудительно отчужденного имущества. Если зимняя обувь, доставшиеся военнослужащему от гражданского лица в установленном законом порядке, износилась, Кабинет министров определяет механизм возмещения убытков. Как говорят шахматисты, этюдное решение. При попытках задействовать весь потенциал уже имеющегося законодательства может оказаться, что никакие ноу-хау не потребуются.
Помимо всего прочего, в Украине уже есть опыт экспериментов в сфере уголовного права, далеко не всеми экспертами воспринятых на «ура». Так называемый «закон Савченко», предусматривающий зачисление срока проведенного в СИЗО по формуле «день за два», привел к последствиям, вызвавшим глубокую степень озабоченности сразу у двух министров – внутренних дел и юстиции. Ранее намеченных сроков места заключения покинули порядка 6,5 тысяч человек, в том числе около 900, осужденных за умышленное убийство. Значительная часть из них, по сообщению главы МВД Авакова, провела на свободе не более двух недель, что еще более испортило и без того не блестящую статистику правонарушений. Новшество оказалось наделенным многими признаками универсальной формулы «хотели как лучше, получилось как всегда».
Научно обоснованным прогнозированием результатов предложений Генерального прокурора тоже заниматься вряд ли кто-нибудь станет. Хотя высокий уровень концентрации политической целесообразности и относительно широкое поле для сбора урожая рейтинговых баллов открывает перед инициативами действующего главы ГПУ вполне неплохие перспективы.
