Конституционный тупик
Если бы героями культового фильма Рязанова были не пьющий врач и одинокая училка, а представители украинского политикума, то сюжетообразующая фраза картины звучала бы так: «Каждый год… В конце июня – начале июля… Мы с друзьями ходим в Раду… Обсуждать проект Конституции…»
Год назад приблизительно в этих же числах на тот момент едва избранный новый президент предпринял попытку подрихтовать Основной Закон в соответствии со своими эстетическими вкусами и представлениями о добре и зле.
Несмотря на высокий накал президентского пафоса, Рада проект прокатила. Различающиеся своими жизненными устремлениями несоизмеримо больше, чем крыловские Лебедь, Рак и Щука, парламентские фракции неожиданно сплотились в едином «нопасаране». В поданных гарантом предложениях по изменению Основного Закона народные избранники усмотрели подмену понятий (старательное выпиливание приставки «де» из обещанной широким слоям избирателей децентрализации) и попытки узурпации власти. А предложения по отмене императивного мандата, обязывавшего избранника под страхом лишения депутатской корочки входить во фракцию, по спискам которой он был избран, повергло партийных бонз в откровенное уныние. Ведь как показала практика, у президента всегда больше возможностей натушковать себе большинство, а попытки проделать то же самое парламентскими фракциями легко нейтрализуются роспуском законодательного собрания.
Поэтому разговор у нардепов с гарантом получился коротким. Примерно как у Штирлица с пастором: «Вон тебе лыжи, вон тебе Швейцария, там под горочку».
Прошел год. И снова здравствуйте.
Гарант проделал работу над ошибками, и с присущим себе размахом презентовал почти новый (начавший уже подзабываться старый) вариант изменений. Апологетам децентрализации особенно доставляет статья 144-я, которая позволяет префектам (призваны заменить глав обладминистраций) по мотивам несоответствия Конституции приостанавливать решения местных советов, а президенту (по тем же мотивам) распускать органы самоуправления. Фактически это означает полную зависимость местной власти от президента как через институт префектов, так и напрямую. Таких полномочий у главы государства не было даже в эпоху активного выстраивания вертикали власти. Данный механизм позволит гаранту лихой шашкой конституционных полномочий: а) рубить сорняки сепаратизма, семена которого еще не выветрились из местных почв; б) следить, чтобы на местах что-нибудь антиконституционного не напортачили; в) пресекать прочие излишества нехорошие.
Да, при наличии грамотного юридического обоснования можно будет распустить абсолютно любой местный совет. Но не факт, что глава государства будет очень часто пользоваться данным правом. Просто над органом самоуправления, представляющим громаду, которая не проявила высокий уровень сознательности и не наделила достаточным количеством мандатов правильные политические силы, всегда будет висеть Дамоклов меч президентской бдительности. По оценке наиболее смелых экспертов, это попахивает диктатуркой. Но, как говорится, плох тот демократ, который не возит в бардачке «Мерседеса» ежовые рукавицы.
Попытка укрепления власти первого лица через установление контроля над средним и низовым звеном представляется достаточно грамотной и неоднократно доказавшей свою эффективность. В качестве одного из наиболее ярких исторических примеров можно привести борьбу товарища Сталина с троцкистско-зиновьевскими соратниками Ильича. Пока старые большевики оттачивали красноречие в партийных дискуссиях, «лучший друг физкультурников» приводил среднее партийное звено в состояние личной преданности.
Шансы подогнать Конституцию «по фигуре» действующей верховной власти сегодня выглядят немногим большими, нежели год назад. Проведенная фактически без сучка, задоринки и каких бы то ни было публичных объяснений замена руководителя СБУ продемонстрировала, что президент прочно ухватил нити управления Верховной Радой и не намерен их больше выпускать. Конечно же, 300 мандатов – это не 226, и нагнуть конституционное большинство гораздо труднее. Но тут на выручку гаранту могут прийти электоральные массы. Да, население страны не привлекали к обсуждению проекта (не для вас эта музыка писалась, а для фортепиано с оркестром), но партию одноразового народа оно всегда готово исполнить. При особой нужде гарант может продавить изменения через референдум, что не оставит никакого выбора парламентариям. Вряд ли в храме законотворчества найдутся политические самоубийцы, осмелившиеся проголосовать против воли народной. Так ведь и до роспуска недалеко, а люди только начали обживаться на новом месте.
Годовщину инаугурации отметили гей-парадом и третьим майданом
Сам верховный главнокомандующий буквально накануне презентации «децентрализаторской конституции», упреждая обвинения в наполеоновских замашках, выступил с заявлением: лучшая форма правления – парламентско-президентская, полномочиями доволен, большего просить не намерен. Однако, буквально через пару дней глава президентской администрации Ложкин посылает на просторы информационных полей совершенно противоположный месседж: наиболее рабочая модель для Украины – президентская республика, поскольку существующая сегодня система не позволяет нам быстро принимать решения. И по оценке начальника АП, это еще «мягко говоря». Далее - суровее.
«Нам нужно определиться: если мы – президентская республика, то какая? По американской ли модели, где президент непосредственно возглавляет исполнительную власть; по французской ли модели, которая близка к тому, что было у нас до 1996 года? Или что-то другое?» – рассуждает Ложкин. То есть обсуждение из плоскости «президентская, парламентская, смешанная, а если смешанная, то в каких пропорциях» переносится на более узкий участок: «президентская, но какая?»
С трудом представляется, что подобная какофония носит спонтанный характер. Не исключено, заявление Ложкина выполняют фугкцию пробного шара: возмутятся, встанут на дыбы, проглотят, будут приветствовать стоя с выкриками здравиц и пеним «многия лета»? И судя по тому, что ни волн негодования правящих элит, ни бурных подводных течений народного скепсиса не наблюдается, вопрос «кто в избушке хозяин?» все более утрачивает характер дискуссионного.
