Город Харьков времен Второй мировой войны навсегда запечатлен на видеопленке тогдашних операторов.
Известный киновед Владимир Миславский рассказал о самых знаковых фильмах, где использовалась кинохроника Харькова в военное время.
Один из таких фильмов снял знаменитый режиссер Александр Довженко. Кинополотно вышло в 1943 году под названием «Битва за нашу советскую Украину». Это полнометражный документальный фильм о событиях осени 1943 года на южных фронтах Второй мировой войны. Кроме съемок советских операторов в ленту включены кадры немецкой кинохроники. Звучат «живые голоса» бойцов, а также большое количество лирических раздумий самого автора - Александра Довженко.
«Это уникальный фильм. В нем показано очень много военной хроники Харькова. А уникален он еще и потому, что Довженко использовал принцип закадрового голоса, который потом был широко распространен на телевидении. Если раньше диктор просто что-то комментировал, то в этом фильме впервые диктор не нейтральное лицо, а эмоциональное – чуть ли не на крик срывался. Этот прием использовался для более эмоционального воздействия на зрителя», - рассказал «Город Х» харьковский киновед Владимир Миславский.
Еще одна знаковая кинокартина - документальный фильм «Суд идет» режиссера Ильи Копалина. Он был снят в 1943 году, еще до Нюрнберского процесса (20 ноября 1945 - 1 октября 1946 гг.).
«Фильм показывает процесс в Харькове над нацистами и предателями родины. Он проходил у здания нынешней филармонии (ред. – улица Рымарская). Это был первый процесс, когда нацисты были осуждены и повешены. Казнь состоялась на нынешней площади Свободы, - рассказал Миславский. - Фильм снимали разные операторы. В том числе и те, которые работали с Александром Довженко. Один из операторов – харьковчанин Андрей Лаптий, который в дальнейшем снял много-много харьковской хроники».
Справка. 15 декабря 1943 года начался первый в мире открытый процесс над нацистскими преступниками. На скамье подсудимых находись трое немецких палачей: капитан военной контрразведки В. Лангхельд, Г. Риц, Р. Рецлав. Рядом с ними сидел советский предатель - их подручный М. Буланов.
Сотрудник гестапо Рецлав выбивал показания пытками, в том числе обвинил 25 харьковских рабочих в антигерманской деятельности (из них 15 расстреляли, 10 отравили в «душегубках»). Лично погрузил в «душегубку» 40 человек, помогал сжигать трупы.
Заместитель командира роты СС Риц избивал арестованных и расстреливал безвинных людей.
Офицер военной контрразведки Лангхельд пытал военнопленных, сфабриковал ряд дел, по которым расстреляли до ста человек.
Шофер гестапо Буланов управлял «душегубкой» (а также чистил и ремонтировал ее после применения), возил харьковчан на казни, в том числе 60 детей. За это он получал 90 марок в месяц, паек, и те вещи казненных, которыми пренебрегали немцы.
Их вина изобличалась трофейными документами, судебно-медицинской экспертизой, показаниями жертв, допросами немецких военнопленных. Работали квалифицированные переводчики и трое известных в СССР адвокатов.
Обвиняемые сами подробно и даже буднично рассказывали о своих преступлениях. Они подчеркивали, что многие оккупанты делают подобное, ведь начальство (Гитлер, Гиммлер, Розенберг) прямо говорило об уничтожении «низших рас», призывало карать жителей за всякое сопротивление. Поэтому в Харькове судили, по сути, не только трех палачей и предателя, но и всю нацистскую бесчеловечную систему.
Все подсудимые в последнем слове признали свою вину, то есть личное участие в убийствах тысяч советских граждан. Несмотря на это, немцы оправдывались «системой» и иерархией приказов. Все просили о сохранении жизни - Лангхельд ссылался на свой «преклонный возраст», Риц и Рецлав обещали вести антигитлеровскую пропаганду для германского народа, Буланов хотел искупить вину кровью.
Суд приговорил их к высшей мере наказания - смертной казни. Приговор привели в исполнение на Базарной площади 19 декабря 1943 г. в присутствии десятков тысяч харьковчан.
