Пианист, композитор и аранжировщик, участник коллектива Acoustic Quartet и неизменный клавишник команды Сергея Бабкина, выпускник Харьковской консерватории Ефим Чупахин в преддверии концертов в Харькове рассказал о том, как не перегореть и о самом ужасном музыкальном туре.
- Ефим, считаешь ли ты себя успешным?
- Если смотреть на конкретные достижения, то можно назвать себя успешным. Но, если честно, я себя таким не чувствую. Я не пишу, конечно, в стол. Я сочиняю музыку, что-то происходит – играю с прекрасными артистами, мы создает совместные проекты. Когда получу премию «Грэмми», вот тогда, наверно, я себя и почувствую успешным.
- Многие дети занимаются музыкой потому, что так хотят родители. Как это было у тебя? Может, через палку?
- Через веник. В 8 или 9 лет такое было. Я был неуправляемым мальчиком. Это был единственный способ повлиять на меня.
Я мог заниматься по два, три, пять, восемь часов. Сейчас я тоже стараюсь заниматься как можно чаще, но у меня не получается это делать регулярно. Бывает через день, через два.
- Когда пришло озарение, что это твое?
- Ко мне озарение пришло где-то на втором-третьем курсе консерватории, когда я съездил на конкурс. Это было 10 лет назад. Конкурс молодых пианистов случился со мной первый и последний раз. Я там услышал тридцать человек, они так играли, у меня волосы встали дыбом. Я подумал, что это классно, и я был бы не против стать одним из них. Меня это вдохновило и довольно надолго.
- Что помогает не останавливаться?
- Любого вдохновения надолго не хватает. Его нужно поддерживать. В любом деле так: ты что-то сделал, а дальше важна реакция других людей. Ты вдруг увидел, что у кого-то отвалилась челюсть, когда они тебя послушали, или кто-то сказал: «Вау, как это классно!». Вот как раз такие вещи меня и поддерживали, они укрепляли мое желание продолжать. А еще есть интерес: а насколько далеко ты можешь зайти в музыке.
- Ефим, ты говорил, что собирался стать юристом. Как же получилось, что ты музыкант?
- Наверно мама повлияла. Она сказала: «Сынок, ты же так много играл на пианино. Тебе же так нравилось!». И тогда я подошел к своему преподавателю и сказал: «Я решил в музыкальное училище поступить, а что там надо?». Времени на подготовку оставалось мало. Вот тогда я на протяжении месяца занимался восемь часов в день. У меня весь двор собирался. Приходили ребята дворовые под балкон и кричали «Давай Бетховена!». И я даю. И «Мурка», кстати, тоже была.
- Были ли у вас провальные концерты?
- Совсем провальных даже не помню. Но бывали тяжелые туры, гастроли.
Помню, мы работали с группой «SunSay». Тур был ужасный. Мы все чувствовали себя солдатами. Нам приходилось вставать в пять утра почти каждый день. Потому что в 6 часов уже автобус выезжал, а нужно было почистить зубы, на завтрак хотя бы выпить воды, сесть в автобус, загрузить туда все инструменты. Приехать в другой город, "отчекаться", полежать на диване час, пообедать, сыграть концерт, поехать в гостиницу, там поспать пять часов, встать опять в пять утра и так далее. И так целый месяц. Люди, которые ездят в туры, просто не понимают, где они. Это роботы. В таком состоянии, конечно, ничего не хочется, только поспать, но когда выходишь на сцену – все меняется. Это такой "мэйджик", как наркотик, все музыканты на него подсажены.
- У тебя два концерта в Харькове. Что ждешь от них ?
- Я чувствую себя здесь как дома. Для меня это классные домашние посиделки. Мне хочется увидеть людей: я знаю практически всех, кто придет на мои концерты. И мне будет просто очень приятно для них играть.
- А когда в следующий раз в Харьков?
- Наверно весной.
- Над чем сейчас работаешь?
- В Нью-Йорке я играю соул с прекрасной певицей, чуть-чуть хип-хоп. Девочку зовут Кайла. У этого проекта пока рабочее название – «Кайла и ее бойфрендс». Еще я как джазовый исполнитель хочу записать альбом трио. Так называемое классическое джазовое трио – пианино, контрабас и барабаны. Оно меня очень искушает и пугает одновременно. Ведь уже существует столько эталонных записей. Но это очень манит, это как раз та, к которой я стремлюсь.
