Великий уроженец Харьковщины, победивший страшную болезнь

Родился знаменитый ученый на Харьковщине, в семье помещика Ильи Ивановича Мечникова, который происходил из старинного молдавского боярского рода. Мать будущего ученого звали Эмилия Львовна Невахович. Она дочь известного еврейского публициста Лейба Нойеховича Неваховича. Этот человек считается основателем русско-еврейской литературы.

У Эмилии было два брата: Михаил Львович прославился в качестве карикатуриста и стал издателем первого в России юмористического сборника «Ералаш», а Александр Львович заведовал репертуарной частью Императорских театров и был хорошим драматургом.

У Ильи Ильича тоже было два родных брата. Первого звали Лев – он швейцарский географ и социолог, был участником национально-освободительного движения в Италии, ярый анархист. Второй – Иван, был тульским губернским прокурором, он же был прототипом главного героя повести Л.Н.Толстого «Смерть Ивана Ильича».

Не удивительно, что с такой родословной у Мечникова не оставалось иного варианта, кроме как стать известным ученым и сделать значительный вклад в разные научные отрасли.

Даже при том, что Илья не мог надеяться на богатое наследство, так как его отец еще до рождения сына успел проиграть в карты большую часть приданного, какое дал за своей дочерью Эмилией богатый еврейский писатель Лев Невахович. Осталась небольшая деревня Ивановка, расположенная недалеко от Харькова, куда жене и удалось утащить непутевого супруга.

Но, несмотря на семейные неурядицы и сложное материальное положение, матери удалось дать своему «последышу» хорошее образование. Он блестяще учился в Харьковском лицее, уже в шестом классе перевел с французского книгу Груве «Взаимодействие физических сил», а в 16 лет опубликовал в московском журнале первую свою статью, в которой раскритиковал учебник по геологии.

Получив в 1862 году вместе с аттестатом зрелости золотую медаль, Илья решил продолжить обучение в Вюрцбургском университете, куда и отправился не мешкая. Однако по прибытию в Германию он обнаружил, что немного поторопился: до начала занятий оставалось еще почти два месяца, которые надо было где-то прожить на крайне скудные средства. Пришлось возвращаться в Харьков и поступать в университет на физико-математический факультет уже там. В Харьковском университете юноша проучился недолго, меньше года. После чего подал заявление с просьбой об отчислении. В одном из ведущих вузов империи его не устраивал темп обучения. Терять на учебу четыре года Илье не хотелось, поэтому, уйдя из университета, он за год освоил оставшуюся программу и уже в 1864 году сдал экстерном экзамены за весь курс. После чего уехал к Северному морю, на остров Гельголанд, где взялся за написание докторской диссертации на тему эмбрионального развития рыб и ракообразных. Три года он провел практически не отрываясь от окуляра микроскопа, с помощью которого сделал множество замечательных открытий, таких как гетерогония (чередование в поколениях гермофродитного и полового способов размножения) у ряда паразитов, и катастрофически испортил свое зрение.

Получив в 1867 году докторскую степень и должность преподавателя биологии и сравнительной анатомии Петербургского университета, 22-летний Илья Ильич переехал в столицу империи. Нельзя сказать, что он был рад такой перемене в жизни: меланхоличному, небогатому и нелюдимому Мечникову гораздо уютнее было на далеком, забытым и Богом, и людьми, острове. Понимала его в этом мире лишь одна душа — Людочка Федорович, с которой молодой ученый случайно познакомился на обеде у общих знакомых Бекетовых. Молодая, миниатюрная, тихая девушка покорила Илью своей мягкостью, добротой, загадочной печалью в глазах и бледностью кожи. Последним двум чертам было объективное объяснение: к моменту знакомства девушка уже болела чахоткой, как тогда называли туберкулез. Но, несмотря на смертельную болезнь, Илья предложил Людочке стать его женой. Болезнь уже зашла столь далеко, что девушке было трудно ходить, и в церковь невесту вносили на кресле. Для того чтобы достать деньги на дорогостоящее лечение, Мечников выкручивался как мог. Он бросил Петербург и переехал с женой в Одессу, климат которой был для Людочки более благоприятен. Он читал публичные лекции и курсы студентам, делал переводы, даже писал стихи в газету. Практически все деньги уходили на лечение. Но оно не помогло. 20 апреля 1873 года Людмила Васильевна умерла.

Произошло это на Мадейре, куда Мечников, по совету врачей, вывез тяжело больную супругу. После того, как эта слабенькая ниточка, связывавшая Илью с земной жизнью, оборвалась, он решил, что дальше тянуть не стоит и принял ударную дозу морфия. К счастью, она оказалась слишком большой даже для передозировки, и, прежде чем организм получил смертельное отравление, Илью Ильича банально вырвало. Что и спасло ему жизнь.

Пустота в душе требовала наполнения, и вскоре в сердце Ильи поселилась новая девушка — студентка Одесского университета, в котором Мечников преподавал, Олечка Белокопытова. Она была младше Ильи на 13 лет, но для того времени такая разница в возрасте была чуть не правилом. Нельзя сказать, что Илья в материальном плане добился тогда многого, но имя его уже пользовалось среди ученых некоторым авторитетом. Свадьба состоялась в феврале 1875 года.

Но злой рок не прекращал преследовать ученого. Вскоре Ольга заболела брюшным тифом. Болезнь прогрессировала, а врачебные прогнозы были самыми неутешительными. Молодой супруг поклялся, что разделит судьбу жены, и ввел себе препарат возвратного тифа (смесь блошиной и клещевой разновидностей). Это удивительно, но клятву ему сдержать удалось, ибо и сам он, и Ольга после этого пошли на поправку и, наконец, полностью выздоровели. Более того, необъяснимым образом после тяжелой болезни у Мечникова значительно поправилось испорченное микроскопом зрение. Словно взяв на себя судьбу дочери, вскоре почти одновременно умерли отец и мать Ольги, оставив старшей дочери в наследство двух маленьких братьев и трех сестер.

Последнее Мечникова больше обрадовало: несмотря на тяжелое материальное положение, он мечтал о детях, но ни первая, ни вторая жена ему их дать не смогла. Зато теперь у него в семье было на опекунстве пятеро малолеток, о которых он мог заботиться. А о нем нежно и преданно заботилась супруга.

Удивительно, но все эти стрессы и потрясения не только не сломили пессимистичного Мечникова окончательно, но, напротив, сделали его более веселым и жизнерадостным. Он любил свою внезапно ставшую большой семью, любил два раза спасенную Богом жизнь, любил своих студентов, свою работу и свою науку. Последнему мешала чрезвычайная политизированность жизни, сложившаяся в России конца XIX века. После убийства в 1881 году царя Александра II накал политических страстей в Одессе вообще и в университете в частности достиг такого градуса, что нормально работать в нем стало просто невозможно. Поэтому Мечников подал в отставку и переселился с семьей в тихую итальянскую Мессину.

Здесь-то он и совершил открытие, навсегда прославившее его имя.

Вроде бы, что можно узнать полезного, наблюдая за поведением зародышей морской звезды? Обычные люди могут посчитать такое занятие блажью, удовлетворением собственного любопытства, не имеющим никакого практического смысла. Но смысл оказался самый прямой. Зорко наблюдая за жизнедеятельностью этих мельчайших прозрачных организмов, Илья заметил, что внутри их тоже кипит своя жизнь, причем отнюдь не спокойная. В теле звезд-недоростков «разгуливали» довольно большие клетки, которые, судя по всему, охотились на всевозможные, попавшие в организм, чужеродные тела: мелкие бактерии, умершие клетки и всякие посторонние частицы. Найдя их, они окружали объект и просто «съедали» его. Эти странные агрессивные существа доктор Мечников назвал «фагоцитами» — «пожирающими клетками».

В самом наблюдении ничего нового не было, ученые уже давно знали о таком процессе и считали, что таким образом организм просто распределяет внутри себя чужеродные вещества, разводя их по разным веткам кровотока. Но Мечникова такое предположение не удовлетворило, и он выдвинул свою версию.

С его точки зрения, основной задачей фагоцитов была борьба с попадавшими в оберегаемый ими организм болезнетворными микробами и прочими вредными объектами. Те же цели преследовали и подобные им, но живущие в крови человека и прочих высших животных белые кровяные тельца — лейкоциты. «Согласно этой гипотезе, — писал он потом, — болезнь должна рассматриваться как борьба между патогенными агентами — поступившими извне микробами — и фагоцитами самого организма. Излечение будет означать победу фагоцитов, а воспалительная реакция будет признаком их действия, достаточного для предотвращения атаки микробов».

Естественно, такое объяснение вызвало в кругах биологов и медиков неудержимый смех. Это же надо! Войны в крови! И кто о них говорит? Человек, у которого даже нет медицинского образования! Тогда всем было прекрасно известно, что пришлые бактерии в крови уничтожаются не какими-то фагоцитами, а специальными, вырабатываемыми организмом, веществами.

Однако Мечников не сдавался и продолжал упорно отстаивать свою теорию.

Конечно, смеялись над ним не все, были у ученого и сторонники. В 1886 году его пригласили вернуться в Одессу и возглавить только что созданный Бактериологический институт, где он продолжил изучать жизнь и боевую деятельность фагоцитов. Ученый наблюдал за тем, как их отряды действуют в крови собак, кроликов и обезьян, уничтожая армии бактерий, вызывающих тиф и рожистое воспаление. Ведомые им «пожиратели» успешно побеждали холеру у кур и сибирскую язву у овец.

В 1887 году пожалуй самый уважаемый тогда микробиолог Луи Пастер пригласил Мечникова возглавить в своем парижском институте новую лабораторию. Несмотря на то, что Пастер не мог предложить Мечникову большую зарплату, он гарантировал максимальную поддержку исследований, и Илья Ильич с радостью согласился на предложение. В Париже его семья жила на улице Дюто, рядом с институтом, на лето же все перебирались на дачу в Севр.

В институте он продолжал с утроенной энергией наблюдать за фагоцитами и учится ими «командовать». В телах подопытных животных он устраивал настоящие воинские ученья и смертельные битвы, наблюдая за тем, как армии защитников и агрессоров действуют в различных ситуациях. Со временем к «генералу» фагоцитов приходил опыт, он осваивал тактику и стратегию «военных» действий, научился приемам, усиливающим иммунитет, и все больше сражений, проходивших под его наблюдением, заканчивались его победой.

Но все такие исследования требовали вложения больших средств на покупку животных, реактивов и дорогостоящего оборудования. А средств как раз и не хватало. Ученый был начисто лишен всяческой коммерческой жилки и часто просто «отдавал» замечательные идеи, на которых другие зарабатывали потом миллионы. В 1907 году он разработал замечательный способ производства полезных для иммунитета и препятствующих старению кефира и простокваши. Способ этот используется до сих пор. Возьми он на него патент — только от этого хватило бы денег и ему, и его потомкам. А он просто изложил способ в научном труде «О діэтическомъ значеніи «кислаго молока» проф. Мечникова», сделав его общедоступным.

«Материальный перелом» в жизни ученого произошел в 1908 году. Сначала институт Пастера получил по завещанию одинокого миллионера Ифла-Озириса все его состояние — двадцать восемь миллионов франков. Теперь ученый уже мог получать за свой труд достойную оплату. А, спустя несколько месяцев, он получил известие, что Нобелевский комитет решил присудить ему, вместе с его коллегой Паулем Эрлихом из Института разработки и контроля сывороток в Франкфурте-на-Майне, премию по физиологии и медицине «за труды по иммунитету». На церемонии вручения профессор Каролинского института К. Мернер сказал: «после открытий Эдварда Дженнера, Луи Пастера и Роберта Коха оставался невыясненным основной вопрос иммунологии: «Каким образом организму удаѐтся победить болезнетворных микробов, которые, атаковав его, смогли закрепиться и начали развиваться? Пытаясь найти ответ на этот вопрос, Мечников положил начало современным исследованиям по... иммунологии и оказал глубокое влияние на весь ход ее развития».

Нобелевская премия окончательно доломала стену, стоявшую между миром и Мечниковым. Отныне он стал признанным авторитетом, имя его произносилось с пиететом, труды почти не подвергались сомнению, а мнение часто считалось крайней истиной. Теперь его награждали медалями, давали почетные звания, звали в различные инстанции. За ним и членами его семьи охотились журналисты, и каждый ребенок знал, кто такой — русский доктор Мечников. От былого пессимизма не осталось и следа. Напротив, мир увидел жизнерадостного, веселого человека, призывавшего всех пить простоквашу и говорившего, что «Нобелевская премия, подобно волшебному жезлу, впервые открыла миру значение моих скромных работ».

Умер Илья Мечников 2 июля 1916 года в Париже от инфаркта в возрасте 71 год. Он завещал свое тело для медицинских исследований с последующей кремацией и захоронением на территории Пастеровского института, что и было выполнено.

До конца жизни в своей лаборатории он продолжал воевать с бактериями, и главными его врагами были туберкулез и брюшной тиф. Брюшной тиф победить ему удалось, а вот с чахоткой он так и не справился.

Отметим, что именем Мечникова названы в Харькове институт и переулок в центре, упирающийся в НИИ микробиологии, вакцин и сывороток им. И.И.Мечникова, напротив которого в 2005 году поставлен Мечникову памятник.

На доме, где Мечников жил в гимназические и студенческие годы, висит мемориальная доска.

Также возле университета поставлен бюст Нобелевскому лауреату И. И. Мечникову.