Любовь для «господина закона»: две харьковчанки Анатолия Кони

«Я прожил жизнь так, что мне не за что краснеть», - писал за год до своего ухода 82-летний Анатолий Фёдорович Кони.

Господин закон – так называли знаменитого юриста Анатолия Кони. Он действительно олицетворял собой Фемиду: при трех царях и советской власти он бескомпромиссно и преданно служил справедливости и законности, и его за это уважали при любой власти. В друзьях у него были Чуковский и Гааз, он общался с Львом Толстым и Максимом Горьким. А вот личная жизнь этого выдающегося человека была необычной: любовь была, а вот семья в полном смысле этого слова — нет.

Анатолий Федорович Кони родился 9 февраля 1844 года в Санкт-Петербурге в семье театрального деятеля и писателя Фёдора Алексеевича Кони и писательницы и актрисы Ирины Семёновны Кони.

Семья жила дружно и весело. По субботам у Кони собирались актеры, певцы, литераторы, обсуждались театральные премьеры, книги, политические новости, читали вслух, играли в лото. Летом выезжали на дачу в Кораллово Звенигородского уезда под Москвой.

Несмотря на это семья Кони редко была вместе, отцу приходилось выезжать по делам в Москву и, кроме того, в 1846 году Фёдор Алексеевич отправился за границу на 5 месяцев для излечения от болезни, а маленький Анатолий тяжело переносил разлуки с ним.

Впоследствии Анатолий Кони отношения между родителями определил как «семейная разруха»: обстановка в семье Кони, где мир и спокойствие были редкими гостями, действовала на детей угнетающе.

Первой няней Анатолия была донская казачка Василиса Ивановна Нагайцева, которая служила в семье Кони до 1851 года, до достижения Анатолием возраста 7 лет.

Также в семье Кони жил лакей Фока, о котором Анатолий Кони вспоминал: «Жил у нас лакей Фока. Человек огромного роста. Он меня любил чрезвычайно и в свободные минуты объяснял мне по-своему законы физики и механики, стараясь подтвердить свои слова опытами, всегда, впрочем, неудачными. Не могу припомнить, по какому случаю мне показалось, что он меня обидел, и я, в пылу гнева, назвал его дураком. Это услышал отец из своего кабинета и, выйдя, больно наказал меня и, позвав затем Фоку, приказал мне стать перед ним на колени и просить прощения. Когда я это исполнил, Фока не выдержал, тоже упал передо мною на колени, мы оба обнялись и оба зарыдали на весь дом».

Начальное образование Анатолиус (как он впоследствии называл сам себя) получил в доме родителей, где наукам обучали домашние учителя. Фёдор Алексеевич увлекался идеями немецкого философа И. Канта и в воспитании детей следовал следующему его правилу: «человек должен пройти четыре ступени воспитания — обрести дисциплину; получить навыки труда; научиться вести себя; стать морально устойчивым». Главной целью воспитания в семье Кони было научить детей думать.

Получив образование в немецкой школе и гимназии, он поступил на физико-математический факультет Петербургского университета, но вскоре был отчислен оттуда по случаю закрытия университета из-за студенческих беспорядков. В 1862 году, увлеченный идеями судебной реформы, поступил на юридический факультет Московского университета и в 1865 году окончил его со степенью кандидата права.

Маленький, Биленький и Злэнький

Август 1867 года. Вчерашний студент, а теперь уже – товарищ прокурора – Анатолий Кони выезжает на работу в Харьков. Вместе с ним такое же назначение получил его друг и единомышленник Сергей Морошкин. Таким же молодым, как и они сами, было дело, которым им предстояло заниматься – осуществление судебной реформы. Книжки судебных уставов зачитывались до дыр, а разговоры о правде и милости, об ораторском искусстве, о том, что с судебным произволом отныне будет покончено – велись и в студенческих кругах, и среди чиновников, и среди знати. Работать приходилось не покладая рук. Анатолий Кони выполнял обязанности товарища прокурора по Богодуховскому и Валковскому уездам. Раз в месяц он ездил на перекладных в эти уезды, а по ночам читал дела, которые должны были слушаться в судебных заседаниях. В его обязанность входило также следить за тем, как содержатся заключенные, и Кони приходилось постоянно бороться со злоупотреблениями тюремных властей.

Однажды к другу Кони – Сергею Морошкину – пришла вдова харьковского извозчика Гаврилы Северина и рассказала, что ее муж умер от побоев губернского секретаря Дорошенко. Губернский секретарь отказался платить за проезд, избил извозчика, а следствие, проведенное по старой традиции, признало, что «покойник умер от водочки». Анатолий Федорович добился эксгумации трупа, новой судебно-медицинской экспертизы, довел дело до суда и его решением Дорошенко был признан виновным. Еще одно сложнейшее дело, которым занимался Анатолий Федорович в Харькове – «Дело о подделке серий» - выпуске на 70 тысяч поддельных ценных бумаг. Заподозренными в нем оказались достаточно высокопоставленные в местном обществе люди – изюмский предводитель дворянства, бахмутский уездный предводитель, два помещика. Подсудимые писали жалобы на Кони, посыпались анонимные письма с угрозами, его обвиняли в «антидворянской тенденции»; было сделано все, чтобы отстранить Анатолия Федоровича от дела. Однако Кони настойчиво и скрупулезно занимался им все два года, пока жил в Харькове. Харьковчане говорили о нем: «маленький, биленький и злэнький», но «злэньким» он был только для тех, кто нарушал закон.

Человек, который смеётся

Однако было одно дело, когда Анатолий Кони был готов подать в отставку. Работая помощником прокурора в Харьковском окружном суде, 23-летний Кони обвинял горожанина в растлении 13-летней. Тот отрицал свою вину, да и соседи защищали его как добропорядочного человека. Однако во время слёзных показаний потерпевшей и её матери подсудимый широко улыбался и даже беззвучно смеялся. Кони гневно заявил, что такое поведение полностью опровергает все доводы в его пользу.

Но когда присяжные ушли совещаться, один почтенный член суда пристыдил молодого юриста: тот принял за смех судорогу лица и гримасу боли. Подойдя ближе, Кони с ужасом убедился, что был неправ, но вернуть присяжных уже не мог. Полчаса он промучился в ожиданиях, поклявшись уйти в отставку, если приговор будет обвинительным. К счастью, подсудимого оправдали.

Ангел Наденька

Молодой юрист жил в Инструментальном переулке, в небольшом флигельке внутри двора одного из домов. Когда позволяло время, ходил в гости к своему другу Сергею Морошкину, жившему на Соборной площади. Там он и познакомился с той, кому суждено было стать его первой любовью. Наденька Морошкина, сестра друга, светлый ангел – нежная, русоволосая девушка, красивая, музыкальная, умная и образованная – покорила сердце молодого юриста своей непосредственностью. Она отвечала ему взаимностью и Кони сообщил отцу, что собирается жениться. Но весной 1869 года Анатолий Федорович тяжело заболел. Сам он позже писал, что надорвался на службе – появилась чрезвычайная слабость, упадок сил, частые горловые кровотечения. Друг Кони, харьковский врач и судебный эксперт Лямбль посоветовал ему поехать в Европу – куда глаза глядят, пить пиво и не думать о своей болезни. Этот совет – новые впечатления и пиво – Кони вспоминал до конца жизни с большой благодарностью, но последовать ему до конца так и не смог. В письмах к Наде из Праги и Францисбада он прежде всего говорит о своей болезни, о том, что безнравственно с его стороны портить жизнь горячо любимому существу, обрекая его на жизнь с больным человеком.

Надежда Федоровна Морошкина спустя год вышла замуж за товарища прокурора Московской судебной палаты Николая Коваленского. Между нею и Кони до самой ее смерти сохранились дружеские отношения. Удивительно, но Кони с тех пор с женщинами связывали в первую очередь дружеские отношения. По словам его самого, он не мог «быть ничьим мужем… при моем крайне расстроенном здоровье и ужасном состоянии нервов».

Харьковский эпизод

Осенью 1888 года Анатолий Кони — уже звезда юриспруденции первой величины - приехал в Харьков по служебной надобности, причем государственного значения. К тому времени он уже пережил девятилетнюю опалу властей за решение «дела Засулич» (революционерка Вера Засулич стреляла в петербургского градоначальника; суд присяжных под его председательством вынес вердикт «не виновна») и заслужил репутацию неподкупного и бесстрашного юриста. 17 октября 1888 года между станциями Тарановка и Борки под Харьковом потерпел крушение поезд, в котором царская семья возвращалась из Крыма в Санкт-Петербург. Анатолий Федорович возглавил следствие. Во время его проведения выяснились факты вопиющих злоупотреблений руководства Курско-Харьковско-Азовской железной дороги. Председатель правления дороги Ган и его товарищи Поляков и Хлебников тут же кинулись искать защиты у харьковского губернатора Петрова, который отправил форменный донос министру внутренних дел о том, что Кони возбуждает «рабочий вопрос» - настраивает служащих железной дороги против их начальства и хозяев. Анатолий Кони скрупулезно изучает материалы дела – сначала на месте аварии, живя в купе поезда, а потом, когда железнодорожное движение было восстановлено, в доме своей старой знакомой – Александры Гавриловны Хариной в Харинском переулке. Через месяц после начала следствия была закончена экспертиза в Харьковском технологическом институте, выяснены все обстоятельства и причины катастрофы, которые можно было сформулировать одним словом – безответственность. Кони не побоялся сказать это царю. «Харьковский эпизод» принес Кони орден св. Станислава I степени. За ним окончательно закрепилась репутация человека неподкупного, прямого, справедливого и бесстрашного. Возможно, именно в этот или в другие последующие приезды в Харьков Анатолий Кони познакомился с женщиной, которая была младше него на 24 года и которая, не требуя ничего взамен, проведет с ним последние — и самые трудные - 10 лет его жизни.

Елена Прекрасная

Харьковское товарищество «Пономарев и Рыжов» было известно во всей стране: заводы Рыжовых делали знаменитые колокола. Центральную, Николаевскую площадь Харькова украшало великолепное здание товарищества (оно сохранилось и по сей день). Павел Рыжов отвечал за предпринимательскую часть, Василий Пономарев - за торговую. Его дочь, Елена Васильевна, была красива, умна и держалась передовых взглядов. Она входила в состав правления фирмы и «болела» общественной деятельностью. По совету и при содействии Анатолия Федоровича она задолго до революции основала в Харькове, большей частью на собственные средства, Народный дом - наподобие Народного дома графини Паниной в Петербурге. Вопросы общественного и личного воспитания, вопросы о бирже труда, народных домах, домах для рабочих она изучала в разных странах - в Германии, Бельгии, Голландии, Англии. Этим вопросам, а также проектировавшемуся Музею мира (здесь слово "мир" в значении отсутствия войны, вражды), о котором мечтала не одна она, борьбе с алкоголизмом, охране природы, значению изучения естествознания в школах Елена Пономарева посвятила ряд статей, опубликованных ею в журналах и газетах. Елена Васильевна переписывалась с Анатолием Федоровичем с 1892 года; до наших дней дошло несколько сотен этих писем.

Позже Елена Пономарева переехала в Петербург. Потеряв во время революции все свое состояние, она бросила апартаменты в доме на Фонтанке, где в предреволюционные годы в ее салоне собирались на литературные чтения до пятидесяти человек и где некоторое время проживал Кони, переехала в его большую квартиру и поддерживала его своей заботой. В голодные послереволюционные годы, когда уже совсем пожилой Кони продавал за мизерную плату свои вещи и ценные книги, она за самую мизерную плату давала частные уроки музыки, чтобы приобрести для Анатолия Федоровича яблоко или стакан молока, и преподавала музыку в школе, дорожа возможностью принести домой хоть немного съестного из своего скромного пайка. Ведь персональная пенсия от нового правительства была назначена Кони благодаря стараниям Академии наук лишь за полтора года до смерти.

Помощница, секретарь и хозяйка дома — Елена Пономарева даже имя Кони произносила особенным голосом, с благоговением, словно в нем воплотилось все самое благородное, человечное, что только есть на земле.

Можно сказать, что ценнейший архив выдающегося юриста дошел до нас в немалой степени благодаря ее усилиям. Еще в 1920 года Анатолий Федорович заключил договор с Пушкинским домом о передаче тому в собственность всего своего архива, который иначе и не назовешь, как подлинной сокровищницей культуры. Часть материалов он передал лично, но довести работу по разбору до конца не успел из-за нездоровья и занятости (до последних дней он за символическую плату читал лекции студентам питерских вузов). После смерти Анатолия Федоровича эту  работу завершила Елена Пономарева, выполнив свой земной долг перед глубоко почитаемым другом. Она пережила его всего на два года. 

О своей личной жизни, которая целиком слилась с профессиональной, Кони говорил со свойственной ему лёгкой иронией: «Я до самозабвения влюблён был в являвшуюся мне, точно Венера из морской пены, с повязкой на глазах Фемиду...»

По материалам: Инна Можейко