Раскрывая медийные карты
Украинские СМИ, которые уже не первый раз пытаются взять в регламентные рамки, наконец, получили свой закон – «О прозрачности собственников медиа». Между тем, нормативный документ о раскрытии конечных бенефициариев не имеет конечных целей как таковых, и при детальном рассмотрении все больше напоминает популизм – излюбленную национальную забаву в преддверии очередных выборов.
Вот уже более полутора лет украинские СМИ находятся под чрезмерно пристальным влиянием общественности. Облегченно выдохнув после так и не реализованных законов 16 января, в числе которых были пункты об ответственности за клевету и цензурировании неподцензурного – интернета, то есть, СМИ тут же попали под наблюдение со стороны читающих граждан. Если раньше истинных владельцев медиа-холдингов знали только в редакциях, да и то, не на уровне полевых журналистов, то теперь каждый телезритель, переключая каналы, осведомленно кивал головой: «Вон у Коломойского опять брешут» или «Ахметов-то опять за гумконвои заливает». На слуху были холдинг УМХ, купленный Сергеем Курченко, газета «Вести», аффилированная к бывшему министру сборов и доходов Александру Клименко, да периодически в новости попадали сообщения о съемочных группах, подвергшихся нападению из-за надписи на кубике микрофона. Таким образом просвещенный народ еще до принятия закона даже в первом чтении проявлял интерес к конечным бенефициариям – и, как правило, негативно окрашенный интерес.
Вчера же, с подачи нардепов Николая Княжицкого и Вадима Денисенко, закон №1831 был проголосован во втором чтении и тут же окрещен авторами прогрессивным. Как отметила зампред фракции «Народный Фронт», председатель комитета по вопросам свободы слова и информационной политике Виктория Сюмар, сегодня более 80% украинцев желают знать, кто же на самом деле является собственниками СМИ в Украине. В связи с этим в течение полугода средства массовой информации – и в первую очередь электронные, интернет-издания и телевидение – должны подать в Нацсовет по вопросам телевидения и радиовещания данные о структуре медиасобственности, а также опубликовать их на своих сайтах.
Среди действительно прогрессивных норм закона следует отметить запрет оффшорным компаниям владеть украинскими медиаресурсами. Конечно, сама норма как таковая является немного смешной в государстве, где половина имущества олигархов оформлена на тещ, а вторая половина – на тещ, проживающих в оффшорах, но надо же с чего-то начинать. Тем более, компаниям, формирующим информационное поле страны, действительно нечего делать в оффшорах, если, конечно, формирование информполя не носит оттенок определенной тенденциозности.
Высказывание Сюмар относительно журналистов, которые теперь смогут «эффективно защищать свои трудовые права, поскольку в случае возникновения конфликтов с руководством они будут точно знать, к кому предъявлять претензии и с кем судиться» является не более чем лукавством, популистски замешанным на соблюдении корпоративной этики. Сия этика, уважаемый руководитель профильного комитета, в достаточной мере наличествовала у украинских журналистов и без этого закона, то есть, проще говоря, СМИ защищали друг друга куда эффективнее государства, в котором я даже не помню когда было открыто последнее делопроизводство по статье 171 – «препятствование журналистской деятельности». И не только открыто, но и доведено до логического конца. В этом контексте проблема существовала не в том, что журналист не знал к кому подавать судебный иск, а в том, что суды мало когда ущемляли тех самых конечных бенефициариев в пользу репортера-бегунка.
Что же касается «80% украинцев, желающих знать, где сидит фазан», то здесь нормативная формулировка скорее содержит заигрывание «Народного фронта» с электоральной аудиторией, нежели носит прагматический характер. На данный момент как раз конечные бенефициарии известны широкому кругу потребителя информации. Все эти Левочкины, Коломойские, Ахметовы, Порошенко и другие владельцы бизнес-империй как правило обладают медийным ресурсом. Региональные бонзы, кстати, тоже, не отстают – в Харькове, например, каждый олигарх, представляющий ту или иную политсилу, владеет медийной площадкой. Ведь СМИ – это колоссальный лоббистский инструмент, это же не новость, правда? Много дает рядовому украинцу это знание? Думается, немного. Много ли даст рядовому украинцу знание, что телеканал «1+1» Коломойского записан на Ивана Петровича Сидорова? Думается, еще меньше. Это знание, хоть и ведет к печалям совершенно метафизического характера, не дает в практической плоскости абсолютно ничего. Другое дело, что, возможно, это упорядочит взаимоотношения между раздатчиками лицензий и частот и их получателями, но причем тогда тут 80% украинцев? Власть научилась говорить о прозрачности, но все еще не умеет прозрачно говорить о мотивах, и поэтому всяческие благородные инициативы сильно отдают нафталином популизма и предвыборной риторикой.
Кстати, о риторике. Есть надежда, что закон выравняет такую историческую несправедливость как огульное обвинение коммунальных СМИ в заангажированности. Учитывая тот факт, что бюджеты газетных коммунальных предприятий волей-неволей являются открытыми, частные медиа отличались куда большей непрозрачностью и зависимостью от неизвестных лиц, однако такой перекос не смущал обвинителей. Издание с бюджетом в несколько миллионов гривен, подчиненное местному совету, считалось гораздо более «проплаченным», чем оффшорное медиа олигарха с бюджетом в сотни миллионов долларов. Может, теперь, с принятием этого закона, обыватель расчехлится и поймет, из какого крана течет грязная вода.
В законе есть еще немало норм, истинную подоплеку которых предстоит разбирать медиа-экспертам. В частности, условия лицензирования и отзыва лицензии, а также те конкурсные преимущества, которыми будут пользоваться более открытые телеканалы в сравнении с более закрытыми. Но это скорее технические вопросы, общественность же интересуют вопросы репутационного характера. Так, например, в последней редакции пояснительной записки к закону №1831 говорится, что «большинство украинцев получают информацию именно через средства телевизионного и радиовещания, тогда как отсутствие сведений об их реальных владельцев не позволяет определиться с вопросом, насколько тем или иным вещателям можно доверять». С одной стороны эта строка говорит о желании наконец-то заняться информационной гигиеной не в приказном порядке, а в порядке альтернативного выбора. С другой стороны, за полтора года войны рядовой украинец уже научился разбираться в источниках информации; те же, кто потребляет вбросы с сайтов-говнометов или с удовольствием смотрит новости о милосердии Рината Леонидовича, не перестанет потреблять и смотреть, только потому, что узнает ни о чем не говорящую фамилию конечного бенефициария.
К слову, строка о том, что «открытие информации о владельцах медиаресурсов является одним из обязательств Украины перед целым рядом международных организаций», увы, не добавляет положительного имиджа самому закону. В сознании простого гражданина отсылы к «обязательствам перед международными организациями» в первую очередь ассоциируются с повышением коммунальных тарифов, которое, по утверждению правительства, также было вызвано обязательствами. Поэтому у граждан начинает дергаться глаз, когда им объясняют, что чего-то там было проголосовано из-за обязательств перед внешними кураторами. Обычный рефлекс, ничего личного.
Позитивен ли закон о прозрачности медиасобственности в целом? Безусловно, да. Смотря телевизор, ты должен знать, что эти новости поступают к тебе из кипрского оффшора, и должен задумываться об их чистоте и достоверности. И если с первой частью у нас теперь все упорядочено, то вторую часть не регламентируешь никакими законами. Информационная гигиена, как и личная, воспитывается годами, причем далеко не у всех результативно. Поможет ли украинцам информация об истинных владельцах СМИ? Думаю, нет, потому что человек выбирает себе пирожок по вкусу, а не по гражданству испекшего его повара, и никакие данные о поваре не изменят предпочтений потребителя. В медиа-пространстве, как и в кулинарии, нужно крепко отравиться некачественным продуктом, чтобы никогда больше не осквернить им собственный организм.
Иначе процесс познания конечных бенифициаров может стать бесконечным.
