Пять вопросов от Зеленского. Для чего, для кого?
Отсутствие способностей к организации эффективной производственной или управленческой деятельности автоматически порождает стремление к имитации этой же деятельности. Или как говаривали в старорежимные времена – к созданию индустриального грохота. Старожилы рассказывают, что в стране были времена, когда работа фабрики оценивалась по уровню производимого ею шума.
Президент Владимир Зеленский выступил с чрезвычайно важной и нужной для среднестатистического избирателя инициативой – параллельно с местными выборами провести опрос из пяти пунктов.
Далее цитата.
«Едва ли не впервые в истории независимости мы спросим: а что думаешь ты? Почему твой ответ важен? Потому что будет так, как решишь ты…»
Слова «едва ли» использованы не случайно, так как, опросов, по большому счету, в стране было хоть ложкой ешь, а в 2000 году провели даже самый настоящий референдум, результаты которого до сих пор мирно покоятся, что называется, под сукном, так и не дождавшись реализации посредством законотворческих процедур.
«Опрос, так опрос», как сказал бы один готовый на все ради рейтинговой прибавки политик из прошлого. Тем более, что народ вокруг воспитанный да вежливый. Если его спрашивают, то непременно отвечает.
И вот в эфир отправился первый вопрос – оглашение их, судя по всему, будет осуществляться дозированно, с длительным сохранением интриги – «Нужно ли ввести пожизненное заключение за коррупцию в особо крупных масштабах?»
Критики именно такого варианта постановки вопроса могут указывать на его минимальную актуальность для широких слоев граждан, а следовательно, и на манипуляторный характер, и на попытки политического паразитирования на таком явлении как классовая ненависть.
Параллельно ведь всегда можно задать сопутствующие вопросы: «А на какой, собственно, ответ рассчитывают авторы?» Избиратель скажет: да нет, за коррупцию в особо крупных масштабах штрафа достаточно или строгого выговора без занесения?
Попробуем спрогнозировать, что вряд ли. То есть, ответ во многом заранее предопределен. А это означает, что опрос именно по этому поводу теряет какой-либо практический смысл, так как не несет высокой степени дискуссионности. Именно по этому вопросу общество не разделено. Именно по этому вопросу общество едино.
Дополнительный вопрос номер два: «А чем уже существующие виды наказания не устраивают отечественную Фемиду?»
Возьмем для примера Статью 191 Уголовного кодекса Украины (Присвоение, растрата имущества или завладение имуществом путем злоупотребления служебным положением).
В соответствии с частью 4, хищения в крупных размерах наказываются лишением свободы на срок от пяти до восьми лет.
Или Статья 368 (Получение взятки), часть 3: «Получение взятки в особо большом размере или служебным лицом, которое занимает особо ответственное положение, наказывается лишением свободы на срок от восьми до двенадцати лет с конфискацией имущества.
Восемь лет – это мало? Двенадцать лет – недостаточно? С удовольствием ввели бы норму об отсечении рук, да Заратустра не позволяет?
Вроде бы известно, что правопорядок обеспечивается не строгостью наказания, а его неотвратимостью. В отдельно же взятых государствах суровость нормативных актов вполне компенсируется необязательностью выполнения.
Много ли эксперты могут назвать «акул коррупционизма», которые были бы привлечены к ответственности в рамках существующих, умеренных наказаний?
Где «бриллиантовые прокуроры»? Где задержанные в прямом эфире высокопоставленные сотрудники МЧС? Где судья, хранивший баксы в стеклянной банке? Чем закончились истории с «рюкзаками Авакова» и пробиваемыми пуленепробиваемыми жилетами? Где десятки коррупционеров, которых еще прокурор Луценко свозил в Киев вертолетами? Где задержанный уже во времена президентства Зеленского заместитель министра по вопросам временно оккупированных территорий Юрий Грымчак?
Все фигуранты оказались не особо-то и виновными или вовсе невиновными.
По факту, в стране нет никаких масштабных коррупционеров. Если они есть, то необходимо как минимум назвать их фамилии, так как противоправная деятельность, в том числе и коррупционная, не может быть вообще, она может быть только персонифицированная. Нельзя приговорить коррупцию к пожизненному заключению, можно только Тарасенко-Петренко-Сидоренко.
И что изменилось бы в этих делах, если бы за коррупционные деяния полагалось не 8-12 лет, а пожизненное? Ничего?
Ради чего тогда весь банкет? Но в иной бессмыслице тоже могут присутствовать глубинные смыслы.
Законодательное закрепление оговоренной в президентском вопросе нормы при наличии монобольшинства и турборежима не составляет больших проблем. Но если это осуществится во исполнение воли многомиллионного избирателя, то как минимум открываются блестящие возможности для имитации истинного народовластия.
В перспективе «опрос 25-го октября» можно будет позиционировать в качестве одного из магистральных достижений действующей власти: впервые в истории, во исполнение воли народной и так далее. Для этого вопросы должны быть подобраны таким образом, чтобы абсолютное большинство избирателей ответили на них положительно, что параллельно будет позиционироваться и как поддержка действующего главы государства в целом.
Дело за малым – составить еще четыре вопроса, ответы на которые ничего не изменяли бы в принципе, но создавали бы относительно устойчивое впечатление, что народ и правящий кластер в едином порыве устремляются к общим целям.
