Повесть о том, как Петр Алексеевич показания давал
Вместо эпиграфа
- Что ты знаешь об этом деле? - спросил Король.
- Ничего, - ответила Алиса.
- Совсем ничего? - настойчиво допытывался Король.
- Совсем ничего, - повторила Алиса.
- Это очень важно, - произнес Король, поворачиваясь к присяжным.
(Льюис Кэрролл, «Алиса в стране чудес», Глава XII)
У харьковских мастеров карточной игры деберц в прежние времена бытовала присказка: «Сыграл, что радио послушал». Это означало, что сторона, заказавшая козыри, добилась в розыгрыше крайне незначительного преимущества над соперниками. То есть КПД усилий оказался более чем скромным. Вышеозначенная формула как нельзя более применима к вчерашнему допросу Петра Порошенко в качестве свидетеля по делу о государственной измене разжалованного из президентов Януковича.
Прерванный судом досрочно допрос не пролил ни единого люкса света на «темное дело». Суд счел вопросы адвокатов Януковича не относящимися к делу.
Нулевой результат был вполне ожидаем, так как вряд ли кто-либо подозревал за действующим главой государства обладание тайным знанием. В противном случае возник бы вполне закономерный вопрос о необходимости столь тщательного их сокрытия в течение четырех лет.
Одна из постоянных участниц российских политических ток-шоу в роли представителя Киева политолог Олеся Яхно усмотрела в тактике адвокатов попытки затягивания судебного процесса и использование его как пиар-площадки для озвучивания ряда пропагандистских лозунгов. С точки зрения стороннего наблюдателя все выглядело именно тек, хотя предъявлять претензии к стороне защиты по данному поводу более чем нелепо – ее задача защищать клиента любыми законными способами. Действительно, в 30-е годы прошлого века адвокаты топили клиентов с таким усердием, что сам прокурор Вышинский рыдал горючими слезами. Но как утверждают конструкторы новой государственной идеологии, с этой практикой покончено раз и навсегда.
Свидетель, которому, как оказалось, практически нечего было сообщить по существу вопроса, постарался использовать время с максимальной пользой для героизации роли собственной персоны в событиях четырехлетней давности.
Так, из ответов свидетеля на вопросы обвинения суд узнал, что в конце февраля 2014 года свидетель прибыл в Крым с целью проведения переговоров с депутатами Верховного совета Крыма. Учитывая, какая ожесточенная борьба развернулась в последнее время вокруг вопроса «Кто сдал Крым?» выступать в роли умиротворителя – достаточно невыгодно. Смягчающим обстоятельством могло служить лишь то, что в момент крымского кризиса свидетель числился рядовым нардепом и не обладал сколь-нибудь значимыми властными полномочиями.
Свидетель лично видел «зеленых человечков» и прибытие российских войск в аэропорты Крыма, что характеризует его как человека наблюдательного. В Луганской области машина свидетеля подверглась обстрелу, что характеризует его как человека отважного. Также свидетель заступился за патриотически настроенную женщину, подвергшуюся нападкам антипатриотических элементов, что характеризует его как человека участливого.
Собственно, это все факты, которые получил в свое распоряжение суд. Но отсутствие полезной информации не обязательно означает провал стороной обвинения своей части допроса. Вопросы, касающиеся именно фактов госизмены со стороны обвиняемого Януковича, могли натолкнуться на ответы: «не знаю», «не видел», «не помню». А это могло бы подорвать авторитет свидетеля, позиционировав его как бесполезного в данном процессе.
Напомним, статья 111 Уголовного кодекса Украины трактует государственную измену как деяние, умышленно совершенное гражданином Украины во вред суверенитету, территориальной целостности и неприкосновенности, обороноспособности, государственной, экономической или информационной безопасности Украины, а именно переход на сторону врага в условиях военного положения или в период вооруженного конфликта, шпионаж, оказание иностранному государству, иностранной организации или их представителям помощи в проведении подрывной деятельности против Украины.
По логике вещей, вопросы обвинения и должны были касаться именно этой сферы деятельности подсудимого. Видел ли свидетель, как подсудимый переходил на сторону врага в условиях военного времени; что свидетель знает о шпионской деятельности подсудимого; замечал ли свидетель за подсудимым участие в подрывной деятельности? Но обвинение приняло решение воздержаться от углубления в существо вопроса.
Защита, со своей стороны, решила намеченную обвинением линию не ломать, продолжив дискуссию о вещах, имеющих к существу вопроса достаточно косвенное отношение. Практически все вопросы защиты касались эпизода с отстранением ныне бывшего президента Януковича и степени законности данного действа. То есть была предпринята тактически вполне грамотная попытка «переквалифицироваться» из стороны защиты в сторону обвинения. Подобный прием с достаточно высокой степенью эффектности был применен одним из подсудимых в ходе известного Лейпцигского процесса. В ответ на очередной протест стороны обвинения не доставало лишь вошедшей в исторические хроники реплики «Вы боитесь моих вопросов, господин прокурор». Но сторона защиты решила воздержаться от исторических параллелей, которые, как известно, хромают на обе ноги.
По итогам опроса VIP- свидетелей остается, пожалуй, открытым один вопрос: «Что делать Юрию Витальевичу со столь громким процессом?» Со времен обнаружения письма Януковича Путину, о существовании которого известно только со слов бывшего представителя РФ в ООН Виталия Чуркина, доказательная база абсолютно не расширилась. Вряд ли суд вынесет оправдательный приговор, так как в противном случае он может оказаться перед перспективой небольшого воспитательного погрома. Но если обвиняемый выиграет разбирательство в европейских инстанциях, это нанесет существенный репутационный урон отечественной правоохранительной системе, чего допустить тоже никак нельзя. Наиболее оптимальным разрешение незадачи будет максимальное растягивание процесса во времени. А там, как говаривал хитроумный Ходжа Насреддин, или ишак сдохнет, или падишаха переведут на другую ответственную работу.
