Не хочется, но надо. Почему ворует власть?
Один наблюдательный мыслитель как-то заметил: в мире нет ничего, что не мог бы аргументировано оправдать интеллигентный человек с высшим образованием.
На днях киевский блогер Карл Волох предложил взглянуть на коррупцию сквозь призму общественно-политической полезности данного криминального деяния.
Далее цитата: "Та коррупция, которая сохраняется при нынешней власти (на порядок ниже, чем до 2014), является, во многом, вынужденной - главным образом, потому, что власти приходится воровать, дабы на эти деньги хоть отчасти информационно и организационно противостоять атаке объединённых путинско-олигархических информационных войск".
Содержание достаточно бурной реакции социальных сетей и электронных средств информации сводилось в основном к проявлению максимально бурного негодования в стиле "нуничегосебе". Но обращение к архивам агитационно-пропагандистских мемов позволяет сделает вывод о том, что никаких особо выдающихся открытий вышеозначенный автор пока не совершил. Идея о том, что не так уж страшна коррупция, как ее малюют, уже витала в воздухе.
Еще не столь давно в сетях можно было натолкнуться на тезис "Те воровали с прибылей, а эти воруют с убытков". Попытка дискредитации представителей действующей власти была построена на фактическом оправдании коррупционных деяний при определенных условиях. Воровать с убытков – шок и ужас. А с прибылей, в принципе, не такой уж большой караул. Если люди в тяжких трудах обеспечили кое-какие прибыли, почему бы немного не возблагодарить самоё себя за усердие?
Этот лозунг не вызвал практически никакого негодования, потому что как ни крути, а против "логики" не попрешь.
В несколько редуцированном варианте формула была взята на вооружение представителями власти, что также не вызвало сколь-нибудь заметных протестов.
В ответ на недовольные гримасы наиболее беспокойных представителей журналистского сообщества по поводу несоответствия размаха свадьбы сына генерального прокурора Луценко (сентябрь 2017-го) прокурорским и депутатским доходам почтенного семейства Юрий Витальевич заявил: "Вернув стране 50 миллиардов гривен, я имею право на личное 5-часовое счастье".
Нанизанная, на первый взгляд, на жесткий логический стержень схема "потрудился – получи счастье" по факту является не более чем подменой вопроса о происхождении счастья неоспоримостью необходимости счастья. Таким образом была предпринята вполне уверенная попытка легализации права чиновников на любое "счастье" за выполнение ими своих должностных обязанностей.
Все подозрения (возможно, что неоправданные) снимало бы обнародование сметы мероприятия, которое в силу состава его участников по определению не могло относиться к разряду приватных. Но на классический вопрос: "Откуда дровишки?" последовал классический ответ: "Ступай себе мимо".
Забрасывание пробных камней с целью встроить коррупционные деяния в систему общечеловеческих морально-этических ценностей всецело оправдано, если взглянуть на данный акт сквозь призму современного состояния противодействия должностным преступлениям.
Здесь стоит припомнить, что одним из лейтмотивов массовых протестных акций пятилетней давности была борьба с коррупцией. Оказавший мощное мобилизационное влияние на массы лозунг автоматически перекочевал в декларации целеполагания политических сил, пришедших к власти на волне всенародного негодования. В качестве демонстрации основательности намерений в довесок к уже имевшимся правоохранительным структурам были созданы специализированные антикоррупционные - НАБУ, САП, НАЗК и Антикоррупционный суд. Однако результат не оправдал напряжение проделанной работы. Если верить новостным лентам, значительную часть усилий антикоррупционеры всех разновидностей направили на проведение межведомственных войн наподобие литературного противостояния королевских мушкетеров и гвардейцев кардинала, которые тоже, по идее, должны были делать общее дело.
Индекс противодействия коррупции в Украине с 2013 года улучшился. Спорить с оценками международных наблюдателей бессмысленно. Но настолько незначительно – с 26 до 30 пунктов – что улучшение оказалось заметным лишь спичрайтерам высокопоставленных должностных лиц. В мировом рейтинге Украина, как и ранее, обитает в районе 130 места. Даже для того, чтобы догнать дружественную Грузию, выдерживая современные темпы, потребуется не менее 30 лет.
А, как известно, принципиальная неспособность противодействия антисоциальным явлениям рано или поздно приводит к идеям их легализации. К примеру, предложения легализации проституции и легких наркотиков продвигаются в массы под лозунгом "Все равно бороться с этим невозможно".
Применительно к коррупции это может выглядеть еще и таким образом (еще одна цитата из выше указанного автора):
"Сегодняшняя борьба против, якобы, коррупции, неизбежно приведёт к власти коррупционеров гораздо более отъявленных и с серьезными обязами перед олигархами, которых нынешней власти удалось отчасти приструнить".
Не буди лихо, пока оно тихо; не раскачивайте лодку; лучший способ избавиться от дракона – завести собственного, и так далее, и тому подобное.
Можно было бы предложить обществу рассматривать коррупцию в качестве социальной ренты – явления, которое, например, соответствует местному характеру и традициям, отображенным в народной мудрости поговоркой "Не подмажешь, не поедешь". Но само понятие "социальная рента" – на современном этапе чрезвычайно сложно для восприятия массовой аудиторией.
Для объяснения полезности вреда можно обратиться к более простым и доступным тезисам. Даже не придумывая ничего особо нового, а позаимствовав старинную идею робингудства. (Несмотря на то, что, по нынешним представлениям, деяния Робина Гуда квалифицируются по целому ряду статей уголовного кодекса – грабеж, разбой, организация вооруженной преступной группировки, браконьерство – в массовом сознании он остается положительным персонажем).
Воровать и грабить – плохо, но если с благородной целью, то как бы и не особо-то… Если украденные деньги отчасти (тут автор все-таки дал коррупционерам право и на проявление личной заинтересованности) противостоят путинско-олигархическим информационным войскам, то и процесс их похищения является мерой вынужденной. Даже несомненно полезной. На вопрос - "почему эти же средства и на те же цели не в состоянии израсходовать специально созданный для подобной работы так называемый "Минстець" - существует вполне обоснованный ответ. А потому что частная инициатива более эффективна, нежели деятельность государственных органов (на практике это не подтверждается, но такое поверье достаточно крепко укоренилось в массовом сознании).
И, конечно же, тема "вынужденной коррупции" далеко не исчерпывается необходимостью ведения информационных войн и вполне подвержена творческому развитию.
Во-первых, похищенные средства можно направлять на больницы, школы, спортивные секции и развитие культуры.
Во-вторых, похищая бюджетные средства, хороший чиновник минимизирует риски похищения тех же средств плохим чиновником. (Подобная тема с высокой степенью убедительности развивалась в пьесе "Свадьба в Малиновке", когда Яшка-артиллерист отстаивал свое право на грабеж деда Ничипора с помощью формулы: "Меня ограбили бандиты, а тебя – честный человек").
В-третьих, сопоставление объема налогов, которые платят среднестатистический олигарх и среднестатистический наемный работник, позволяет утверждать, что, расхищая бюджетные средства, коррупционеры отбирают деньги у крупного капитала, а, следовательно, борются с олигархатом.
В-четвертых, в случае наступления агрессора значительный объем народных средств останется вне зоны его досягаемости, так как коррупционеры предусмотрительно спрятали их в зарубежных банках или вложили в зарубежную недвижимость.
В-пятых, значительную часть средств коррупционер имеет возможность потратить на картины, антиквариат и прочие коллекционные редкости, преумножая культурное богатство страны (а против развития культуры кто же будет возражать?)
При достаточно развитой фантазии и изобретательности можно данный перечень продолжать до бесконечности. Главное - суметь приоткрыть нужные окна (по методу того же набившего оскомину Овертона), через которые идея проникнет в массовое сознание. И то, что этого не произошло до сих пор, вовсе не означает, что это невозможно в принципе.
