Люся, стоп! или Человеки эпохи одоробло
Даже рост цен на все, сокращение реальных доходов везде и неоднократное повышение коммунальных тарифов, от уплаты которых невозможно отказаться, не вызывают в душах рядовых обывателей и ответственных лиц такого смятения, как топонимические пертурбации и попытки самовыражения в жанре монументалистки.
Снова не все в порядке с городскими памятниками. Конкретно – с "новинкой сезона", скульптурной композицией, вот-вот появившейся на улице Тринклера и призванной увековечить знаменитую актрису Людмилу Гурченко. Не особо балующий почтеннейшую публику сетевой активностью харьковский городской голова Геннадий Кернес вдруг вышел на страницы Фейсбука с целым рассказом о том, что прокуратура откликнулась на возведение памятника открытием уголовного производства. То ли землеотвод оказался неровным, то ли денежные средства потекли по уж очень извилистым руслам - сие пока не ведомо, что позволяет отнести данное происшествие к разряду "запутанных историй".
К удовольствию ценителей полемического изюма мэр не отказал себе в сарказме, попытавшись уесть оппонентов репликой: "Я понимаю, что сейчас там работают люди, лишенные чувства красоты".
Впрочем, "если все взвесить и холодно рассудить во благовремение", как говаривал один степенный инок, то у работников прокуратуры и не должно быть никакого чувства красоты. Оно им органически противопоказано. Иначе оные станут проявлять чрезмерную предвзятость в пользу людей топ-модельной внешности и "топить" пораженных сколиозом неказистых ботанов с толстыми линзами.
Впрочем, гораздо более любопытной для натуралиста является не столько прокурорская активность, сколько не унимающаяся вот уже который день стихия народного негодования по поводу нового изваяния. Изрядный импульс гиперактивности в данном случае придает повышенная ответственность за каждый клочок городского пространства, ибо "нам здесь жить", а с такими видами за трамвайным окном мотивация к дальнейшему существованию стремится едва ли не к нулевой отметке. Или, как заметил один из местных скульптуроведов, "лента Фейсбука несколько дней пестрила постами известных блогеров, которые высказались категорически против таких монументов на улицах Харькова".
Действительно памятнику не повезло изначально. Идея установки вынашивалась более 10 лет. Первоначальный вариант, уже практически занявший место у входа в оперный театр, был отклонен. Новая версия появилась на свет с орфографическими ошибками на табличке, которой на памятнике в принципе быть не должно бы.
Вдобавок ко всему, в качестве своеобразного подытоживания, местные публицисты попытались ввести в общественный обиход понятие "кернесанс" с претензией на обозначение исторического периода в жизни Первой столицы. Но, как показывает гугл-поиск, словцо – хотя и не лишенное некоего остроумия - пока не прижилось. Не исключено, что и вряд ли приживется. Действующий городской голова, при всем уважении к его возможным доблестям и богатому внутреннему миру, чрезвычайно скромен, чтобы претендовать на присвоение собственного имени целой эпохе. Поэтому гораздо более приемлемым мог бы стать наделавший еще недавно изрядного шума термин "одоробло", который безымянный городской актив обозвал проект памятника в виде гигантской колонны, едва не занявшей вакантное место главного изваяния на площади Свободы. Причем, данный термин скорее подходит для обозначения не столько скульптурно-архитектурного стиля, сколько образа коллективного мышления.
К слову (что называется, на заметку краеведу), термин "одоробло" в общественно-политический обиход пытался запустить еще годах в 2007-2008-м Василий Салыгин в свою бытность председателем областного совета, когда с трибуны совета городского протестовал против возведения торгового центра на Сумской, 10. Тогда слово гулять в массы не пошло. Но ничто не пропадает бесследно: пролетели годы - и пригодилось.
Специфические эпохи порождают и специфический тип супергероев, в данном случае – "человеков эпохи одоробло" – тонко чувствующих эстетическую несправедливость, но ввиду своей малочисленности не поспевающих за "скульптурным зудом горсовета", и как следствие страдающих хронической формой избирательности.
Возможно, нижеследующие данные покажутся кому-то любопытным (не исключено, что кто-то захочет их даже запомнить) - в Харькове на сегодняшний день установлено не менее 150 памятников различным персоналиям и по поводу разнообразных исторических событий. Лишь порядка 35-ти появились до провозглашения независимости (большинство из них малоизвестны и располагаются на окраинах).
Более 70 изваяний, не считая скульптур, установленных в частном порядке во дворе ресторана "Эрмитаж", появились в 21 веке. Среди наиболее заметных монументальных событий последних лет (из "кернесанса") – появление памятника Петру Сагайдачному, изваяния, совершенного во всех отношениях, памятника атаману Сирко, также не вызывающему никаких претензий ни к грациозности расположению фигуры, ни к соответствию артиллерийского орудия исторической эпохе. По поводу Гулака-Артемовского сомнений возникает вообще не много, так как мало кому данная персона известна. С одной стороны, мужчина в цилиндре и крылатке лишен признаков современных представлений об идеологической правоверности. Но судя по фамилии, персонаж явно неоднозначный, а посему лучше его не трогать. Сидит и сидит, вопреки реплике известного киногероя, "кто ж его посадит, он же памятник". У прокуратуры тоже не возникло практически никаких замечаний, ибо мировоззренческую парадигму "как бы чего не вышло" пока никто не отменял. Установка памятника Владимиру Высоцкому, хоть и прошла с официальным пафосом и почетными гостями, тоже почему-то не вызвала большого интереса скульптурных критиков, хотя, говорят, персонаж характер имел прескверный. Но Высоцкого ставили в 2013-м, когда эстетические чувства ценителей находились в приглушенном состоянии. А памятника Людмиле Гурченко вообще могло бы не быть. Как минимум, в ближайшие десятилетия, если бы актриса не дожила до 2014 года, и ненароком засветилась с высказываниями, не вписывающимися в новый государственно-идеологический концепт.
Что касается вышеописанного уголовного производства, то, скорее всего, тревога окажется ложной. С трудом видятся массовые посадки перечисленных на памятной табличке к памятнику персон или же снос изваяния скрипучим бульдозером в стиле "хрущевской оттепели". Ведь уголовное производство – это же не Америка. Его как открыть, так и закрыть можно.
