"Дело Зайцевой-Дронова". Борьба за смягчающие обстоятельства
Начавшее было выпадать из информационного пространства скандальное "дело Зайцевой-Дронова" на пару дней снова вернулось в новостные ленты. 6 и 7 февраля состоялись предварительные судебные слушания, обозначившие выход партии из дебютной фазы.
Учитывая значительность временного расстояния от завязки истории, напомним, что 18 октября на перекрестке улицы Сумской и переулка Мечникова Lexus RX 350, за рулем которого находилась 20-летяя студентка ХНУ Елена Зайцева, после столкновения с Volkswagen Touareg вылетел на пешеходную часть и убил шесть человек.
Зайцева была вскоре арестована. А в начале ноября был переведен в статус подозреваемого и арестован водитель Volkswagen 49-летний Геннадий Дронов. Обоим по 286-й статья УК причитается от 5-ти до 10-ти лет лишения свободы.
В основной части партии цели и задачи заинтересованных сторон распределяются следующим образом: родственники погибших, вряд ли настроенные прощать все и вся, желали бы услышать приговор с максимальным наказанием; подсудимые предпочли бы наказание минимизировать; задача суда теоретически состоит в том, чтобы позволить справедливости наконец-то восторжествовать.
Три месяца «Дела Зайцевой» и салтовское убийство
Если изначально единственной, а потом главной виновницей смертельного ДТП представлялась Елена Зайцева, то теперь данный вопрос можно считать приоткрытым.
В том, что срок получат оба основных фигуранта дела, вряд ли сомневается значительная часть сторонних наблюдателей. А распределение ответственности может зависеть от набора смягчающих обстоятельств.
В этой части судебного состязания Зайцева уже начала стремительно набирать очки.
Во-первых, она признала свою вину. И хотя к данному случаю поговорка о неспособности мечей к усекновению повинных голов не совсем применима, данное обстоятельство является достаточно жирным плюсом в графе "смягчающие".
Во-вторых, из "дела Зайцевой" исчезли опиаты. Ранее в судебном зале фигурировали результаты экспертизы о том, что в крови Зайцевой обнаружились опиаты. Но на начавшихся 6-7 февраля слушаниях прокуратура не смогла отстоять эту позицию. Это не совсем смягчающее обстоятельство, но в подобных ситуациях отсутствие отягчающего фактора – уже плюс.
В-третьих, семья Зайцевой заявляла о предоставлении компенсации семьям погибших. И хотя последние от оной отказались, при грамотной трактовке подсудимая вполне может предстать в своеобразной ипостаси благотворителя. В деле появились копии чеков о помощи семьям погибших и пострадавших, что подается как частичное возмещение ущерба потерпевшим семьей подозреваемой.
Наверняка, характеристики с места учебы будут положительными, что судом также может быть учтено как хороший знак. Это, в-четвертых.
Скорость "Лексуса" указана как-то не вполне определенно – не менее 80-ти километров в час. Формально, это может быть и 81, и 181 километр в час. Но все равно звучит для подсудимой менее угрожающе, нежели выдаваемые ранее версии, что машина ехала со скоростью не менее 100.
Как итог – адвокат Зайцевой заявляет о том, что не имеет никаких претензий к обвинительному акту, составленному, по ее версии, законно и обоснованно.
Геннадий Дронов стремительно начинает отставать. Вину он, судя по его заявлениям, пока не признает и заявляет, что с выводами прокуратуры не согласен.
В отличие от "дела Полтавца", убившего также шестерых человек в районе Южного вокзала в 2008-м, основная борьба за сокращение срока может развернуться не между обвинением и защитой, а между защитами двух основных фигурантов. Снижение ответственности одного автоматически будет означать увеличение ответственности другого по принципу, с гениальной простотой изложенной мыслителями прошлого: ежели чего где убудет, то в ином месте прибудет. Даже в эпоху стремительного снижения социальных стандартов и нивелирования ценности отдельного индивидуума жизни шестерых человек на безмене Фемиды имеют вес, так что ответить кому-то все равно придется со степенью суровости приближенной к максимальной.
Единственным фактором, играющим на руку обоим подсудимым, является затягивание процесса, которое приводит к стремительному снижению и остроты восприятия произошедшей трагедии социумом, и, как следствие, снижению внимания структур, занимающихся конструированием информационного пространства.
