А оно как бабахнет
Для начала – небольшая ретроспекция.
Во времена исторического материализма по диссидентским тусовкам ходила "повесть" о том, как встретились представители Пентагона и красноармейского генералитета. "Повесть" служила иллюстрацией к общефилософскому «бездорожью и разгильдяйству», царившему, вопреки утверждениям профессора Преображенского, и в клозетах, и в головах.
- Что же вы 20-мегатонные бомбы испытываете? Мы же по-чесноку договаривались – не больше полутора… - негодовали представители тогдашнего вероятного противника.
- Да мы сами думали, что полторы, - с изумленными лицами отвечали советские генералы. – А оно как бабахнет!
Теперь ко дню сегодняшнему.
На фоне нескольких генеральных битв с применением тяжелых вооружений чрезвычайное происшествие на складе боеприпасов в предместьях Балаклеи могло бы пройти как вполне заурядное событие, если бы из-за колючей проволоки, пущенной поверх заборов вокруг армейских арсеналов, не торчал достаточно длинный бэкграундный хвост.
Тоталитарный режим оставил в наследство демократии кроме мирного атома еще и несколько миллионов тонн взрывоопасных предметов. Запаса прочности (качества хранения) советских боеприпасов хватило лишь на десяток лет.
С 2003 года, после того как в результате пожара на складе военной техники в Артемовске было уничтожено 10 из 17 хранилищ, взрывы на военных арсеналах происходили с регулярностью, достойной лучшего применения.
В классику жанра вошла Новободановка, где с 2004 по 2006-й произошло четыре взрыва.
Не имеющие еще представлений о наличии внешнего врага эксперты, аналитики, комментаторы и прочие околопрофильные специалисты в качестве основных рабочих версий несчастных случаев в ту пору называли неудовлетворительные условия хранения, низкие темпы ликвидации боеприпасов из-за отсутствия высокого уровня финансирования плюс неаккуратное обращение с огнем на рабочем месте. Наибольшее слюноотделение у ответственных товарищей вызывала версия «оно само» и все ее производные: самовозгорание, самоподрыв и так далее. Хотя доскональное знакомство широких народных масс с учебной картиной «Операция Ы» способствовало упорному брожению слухов о попытках с помощью подрывов скрыть масштабные хищения бомб, снарядов, ракет, патронов и прочих фугасов.
О том, что Балаклейщина – крайне тревожный участок хранения, представители экспертного сообщества стали поговаривать еще в 2008 году, когда рвалось под Лозовой. Переполошившее едва ли не весь политико-генеральский бомонд (ибо до выборов было рукой подать) ЧП называли цветочками. «А вот ужо как под Балаклеей рванет, так мало не покажется», - кликушествовали злопыхатели, прикидывая объемы хранящихся взрывоопасных предметов.
На 61-м лозовском арсенале насчитывали 100 тысяч тон. По сегодняшним официальным данным, под Балаклеей таких тысяч тонн накопили 138. Из оных, как минимум, треть считались в непригодном состоянии.
Изменения геополитических раскладов, в которых страна наконец-то обрела хоть какое-то место, значительным образом способствовало наведению резкости в вопросе причинно-следственных связей взрыво-пожарных негараздов.
Наконец-то получивший возможность прокомментировать хоть что-то в соответствии с собственной должностной компетенцией главный военный прокурор Матиос через несколько часов после начала событий уже отрапортовался на личной странице в ФБ о диверсионном характере чрезвычайного происшествия.
Резкое снижение оценочного количества непригодных боеприпасов с 33% до 5% (по версии того же военспеца) резко повышала привлекательность объекта для противника.
Достаточно прочным обоснованием недопустимости иных версий кроме диверсии служит и количество личного состава, задействованного при охране складов – 100 человек суточного наряда и еще 900 штыков, готовых подняться по тревоге в любой момент.
А поэтому… Далее цитата:
"Разворовывание, растрата и другая форма незаконного извлечения имущества при таком количестве охраны невозможна. Оснований думать, что это попытка скрыть разворовывание, выходит за рамки логики". (Военный прокурор Матиос).
Слово «логика» употреблено совершенно не случайно, потому что это такая штука, против которой, как известно, не попрешь.
Разворовывание и растрата при такой охране невозможны, ибо расхититель – туп, труслив и примитивен. А один из ключевых законов соцреализма - «кто что охраняет, тот то и имеет» - давно смыло ураганной волной декоммунизации, результатом которой стало зарождение принципиально нового мышления.
А вот диверсии, теракты и прочие проявления вредительства при такой охране возможны вполне, потому что враг хитер, изворотлив, коварен и зачастую невидим.
Логично? Логично.
Осталось только выявить слабое звено в несокрушимой обороне, подвергнув оное образцово-показательной «порке» от публичного срывания погон до хлестания по щекам приказом о неполном служебном соответствии. В тоталитатрных системах обычно так и поступали: пару-тройку полковников вполне могли понизить в званиях и должностях (при сталинско-командной системе управления весьма даже радикально). Кто вместо того, чтобы выявлять имена-пароли-явки, потерял противогаз, ходил не в ногу и курил на посту? Теоретически дрожь в коленях мог допустить любой – от главкома до парткома. Но практически – никто, ибо каждый подогнан к своему месту как пазл. Так что спрашивать как бы и не с кого. А если и есть с кого, то круг вопросов крайне ограничен – как дела, шоу делать и где проходит граница между злом и добром?
