Третий Минск
Вместо эпиграфа. Источники, близкие к параллельной реальности, сообщили, что намедни Петру Алексеевичу приснился странный сон. Будто сидит он с Леонид Данилычем на крыльце. И тут подходит к нему мужик в шапке-ушанке и с хитрым прищуром спрашивает: «А вот, Петр Алексеевич, мужики сумлеваются: ты за ватников али за активистов?»
«Я… За Минский договор!» - браво отвечает Петр Алексеевич и тут слышит за спиной голос Леонид Данилыча: «Петр Алексеевич, а ты за второй? Или за третий?» (Из устного народного творчества.)
Формальное окончание действия Минских соглашений 31 декабря 2015 года если не распахивает перед украинской альтернативной дипломатией двери новых возможностей, то приоткрывает их настолько, чтобы можно было вставить ногу в образовавшийся проем. Едва ли не ежедневные заявления о неукоснительном и стремительном выполнении официальным Киевом вышеуказанных договоренностей, как правило, сопровождаются внесением элементов собственного видения ситуации, наглядно демонстрирующих крайнюю степень неудовлетворенности украинским политсообществом, как минимум, текстом документа, а как максимум - фактом его существования. Во всяком случае, в провластной и околовластной среде пока не выявлен политик, публично высказавший согласие, например, с 9 или 11 пунктами документа, предписывающими следующий алгоритм действий: проведение выборов – начало восстановления контроля над украинско-российской границей со стороны правительства Украины - проведение конституционной реформы с учетом особенностей отдельных районов Донецкой и Луганской областей - принятие постоянного законодательства об особом статусе отдельных районов Донецкой и Луганской областей - завершение восстановления полного контроля над государственной границей. Плюс проведение данных мероприятий должно осуществляться по согласованию с «представителями отдельных районов Донецкой и Луганской областей», наличие которых официальный Киев на данный момент вообще не признает.
Растянувшийся в политическом шпагате гарант, с одной стороны, строго заявляет «жодного особливого статусу», с другой - пытается протянуть закрепление данного статуса в Конституции, чем скорее дезориентирует своих сторонников, нежели сплачивает их вокруг реализации конкретного плана.
При таких условиях наиболее желательным для Порошенко и его команды было бы переформатирование Минских соглашений в соответствии с собственными представлениями о сущности добра и зла. Тем более что достигнутое в результате перезвонов между членами «нормандской четверки» единомыслие означает лишь, что процесс должен продолжаться, и отнюдь не исключают вероятности внесения в его ход творческих корректив.
Пробный камень - «Минск-3 уже запущен» - вброшенный представляющим Украину в Трехсторонней контактной группе Романом Бессмертным, вызвал достаточно бурный всплеск жидкости в застоявшемся болотце переговорного процесса. Доводы Бессмертного о том, что «Минск-2 даже на 50% не соответствует той проблематике, с которой столкнулась Украина и мир на территории украинского Донбасса», натолкнулись на резкую отповедь Кремля, озвученную представителем МИД РФ Захаровой: «Изобретение новых форматов, о чем говорил представитель Украины, процесс, безусловно, занимательный, но не имеющий смысла без выполнения уже принятых на себя обязательств».
Мгновенность реакции выдает с головой крайнюю степень заинтересованности позиционирующей себя исключительно в качестве посредника российской стороны в реализации уже существующего плана. (Хотя посредник мог бы и промолчать, предоставив возможность высказаться тем, кого он видит в роли участников конфликта.) Играющая по барселонской системе «пока мяч у нас, нам не забьют» противная сторона скорее заинтересована в легитимизации фактически сложившегося положения вещей, нежели в том, чтобы идти на уступки, не предусматривающие абсолютно никакого механизма компенсации. Даже при стопроцентном прекращении морально-волевой и материально-технической поддержки «так называемых ДНР и ЛНР» со стороны РФ процесс снятия санкций представляется крайне сложным и запутанным, ибо «А как же Крым?» Еще более сомнительным видится рост цен на нефть, занижение которых, как показывают события, нацелено на переформатирование ситуации на Ближнем Востоке под негласным лозунгом «Зачем покупать нефть втридорога, если ее можно брать даром?» Так что из реальных рычагов остается лишь «мнение мирового сообщества», которое, по большому счету, последние несколько тысяч лет очень мало кого волнует.
Не исключено, что именно с заявлениями об одностороннем запуске нового формата минских договоренностей связан и вызвавший активное бурление массового сознания визит в Киев Бориса Грызлова, недавно назначенного представителем РФ в Трехсторонней группе. Хотя версии эксперта Соскина о государственном перевороте, «в результате которого Кучма стал правителем, президент Порошенко сбежал в Тернополь», или одного из интернет-пользователей «Грызлов привез Кучме «головы» главарей террористов Донбасса» с точки зрения закрутки политической интриги являются несомненно более интересными.
В любом случае, визит, по оценке ряда аналитиков, завершился громкой дипломатической победой Порошенко, который демонстративно проигнорировал появление представителя Путина в Киеве и уехал в Тернополь, что символизирует несокрушимость политической воли, но потом, по данным СМИ, таки встретился с ним, что символизирует проявление политической гибкости.
Но, видимо, как констатировал в свое время Великий комбинатор, «После сегодняшнего свидания министров на яхте никакое сближение невозможно».
Во всяком случае, позиция, озвученная накануне первого в нынешнем году заседания Трехсторонней группы в Минске (13 января) Романом Бессмертным и представителем Украины по мирному урегулированию ситуации на Донбассе Ириной Геращенко, является фактическим требованием капитуляции противника и, очевидно, предполагает несколько иное содержание договоренностей, нежели те, которые существуют в наличии.
По версии Романа Бессмертного, всем политическим процессам должно предшествовать полное разоружение противника. Ирина Геращенко отписалась на странице в ФБ не менее принципиально: «Минские соглашения должны быть выполнены, в т. ч. РФ и контролируемыми ею боевиками. Российские войска и техника должны уйти. Мы должны получить контроль на границе. Выборы? Только по украинскому законодательству, под мониторингом ОБСЕ, после разоружения. Амнистия? Должны восстановить работу украинских судов на оккупированных территориях».
Индикатором соответствия заявлений на «минскость два» может служить видение итогов реализации существующего плана мирного урегулирования. Если официальный Киев считает, что в итоге на ныне неконтролируемых территориях будут реализованы нововведения, предусмотренные приложением к пункту 11 (участие органов местного самоуправления в назначении глав органов прокуратуры и судов, создание отрядов народной милиции по решению местных советов и так далее), то вторая версия минских договоренностей подходит ему по всем буквам. Если же нет, то документ следует переписывать самым радикальным образом.
В пользу некоторых корректировок говорит и заявление Президента, сделанное в Тернополе: «Четко подчеркиваем, что все пункты Минска должны быть выполнены. В связи со срывом Российской Федерацией выполнения своей части обязательств мы твердо ставим вопрос о том, чтобы в 2016 году привязать все шаги, которые предусмотрены Минскими соглашениями, к конкретной дате». Но в силу пока не озвученных Президентом причин он на заседании «нормандской четверки» в Минске 11-12 февраля прошлого года не настоял на том, чтобы в договоренности были включены обязательства Российской Федерации, что позволяет последней до сих пор позиционировать себя лишь в качестве посредника в переговорном процессе. А значит, для того, чтобы мысль Президента получила свое творческое развитие на практике, уполномоченным им персонам необходимо уговорить противоположную сторону на соответствующие изменения. И в этой связи августовские заявления гаранта в стиле «Минска – два, а третьему не бывать» можно считать утратившими актуальность в связи с трансформацией его видения сложившейся политической ситуации.
Ключевым моментом в возможном переформатировании существующих договоренностей может стать голосование на ближайшей сессии поправки в Конституцию Украины, предусматривающей, что «особенности осуществления местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей определяются отдельным законом». Если поправка не наберет 300 голосов, в следующий раз к ней можно будет вернуться не ранее чем через год (ст. 158 Конституции). А это, в свою очередь, переносит опять же не менее чем на год такие предусмотренные второй версией договоренностей мероприятия, как «всеобъемлющее политическое урегулирование» и «восстановление полного контроля над государственной границей со стороны правительства Украины».
Тогда перед участниками переговорного процесса, аки перед былинными героями, открывается три пути. Заявлять о выходе из Минска-2 ввиду невозможности его выполнения в 2016 году («коня спасать, себя потерять»). Отложить реализацию договоренностей как минимум на год с углублением заморозки конфликта («себя спасать, коня потерять»). Или же снова садиться дня на два и заключать новое соглашение («женату быть»).
При условии более-менее дисциплинированного соблюдения режима прекращения огня все три варианта, в принципе, не смертельны. Тем более что все стороны конфликта считают себя выдающимися игроками в длинную и полагают, будто время работает исключительно на них: или санкции подействуют, или контрсанкции дадут о себе знать, или само как-нибудь рассосется.
