Почему никто не хочет замечать результаты работы прокуратуры
Вместо эпиграфа.
Человека легко запутать фактами, но если он понимает тенденции, его уже не обманешь (Аллен Даллес, директор центральной разведки США в 1953-1961 годах).
Если бы не безусловный авторитет Алена Даллеса, то в качестве эпиграфа можно было бы использовать и строчку из песни о службе, которая «и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна», и философские рассуждения о суслике, который есть даже в том случае, если находится вне поля зрения наблюдателя (к/ф «ДМБ», 2000 год). И в первом, и во втором случае речь идет о некоей объективной реальности, существующей вне зависимости от реакции на нее тех или иных органов чувств отдельно взятых индивидуумов.
Жертвами несоответствия реальности ощущениям могут становиться не только среднестатистический обыватель, но и персоны, претендующие на звание экспертов, аналитиков, политологов и так далее. Появляющийся на местных телеканалах в роли комментатора Тарас Черновол выступил с констатацией, которая в ближайшее время может стать центральной в схеме взаимодействия медийной общественности с такой частью правоохранительной системы, как ГПУ. «Никто не хочет замечать результатов работы прокуратуры», - сообщил эксперт в персональном бложике.
Тезис был сформулирован при попытке проведения параллелей деятельности прокуратуры обыкновенной с НАБУ, что может претендовать на кое-какую степень актуальности с учетом публичного противостояния данных структур.
Констатация факта требует выявления причин его возникновения. Если «никто не хочет замечать результатов работы прокуратуры», то закономерно возникает вопрос: «Почему?»
Все генпрокуроры постреволюционного периода - и Махницкий, и Ярема, и Шокин, и Луценко - проделали колоссальный объем работы, чтобы удержать подконтрольную структуру в эпицентре общественного внимания. Но первые три стали уже поднафталиненной историей. Поэтому имеет хоть какой-то смысл обращаться к опыту последнего.
Прежде всего, медийное и блогерское сообщество реагирует на те «громкие» дела, о которых сам последний генпрокурор стремился поведать миру. Эти же дела во многом и стали индикатором результативности работы. Некоторые из наиболее ярких моментов жизни и творчества последнего генпрокурора выглядят примерно следующим образом.
Уголовное дело против Авакова
В сентябре 2016-го генпрокурор в одном из телеэфиров вдруг заявил о том, что Генпрокуратура Украины возбудила уголовное дело против министра внутренних дел Арсена Авакова по письму некоего Шабунина. На данное сообщение откликнулось абсолютное большинство СМИ. То есть, работа была замечена. Возможно, заявление главы ГПУ имело некий скрытый от широкой публики смысл, например, посыл сигнала партнерам по коалиции. Но в практической плоскости дело завершилось ничем. Результат оказался нулевым, и очевидно, поэтому его никто не заметил.
Лишение депутатской неприкосновенности народных депутатов
В июле 2017-го генпрокурору удалось продавить лишение неприкосновенности шести народных депутатов: Андрея Лозового, Евгения Дейдея, Борислава Розенблата, Олеся Довгого, Максима Полякова и Михаила Добкина. С учетом крайне негативного отношения политически озабоченной части социума к депутатскому иммунитету ход оказался настолько высоко эффектным, насколько и низко эффективным. Ни одно из дел не только не было доведено до суда, но и имеет крайне смутные перспективы на позитивный для обвинения результат в будущем. В графе результат пока значится еще один большой овальный ноль.
Прокуратура и вертолет
В конце мая 2017-го для усиления восприятия годового отчета генпрокурора перед Радой была организована «вертолетная атака» на коррупционеров. Перед телекамерами едва не в прямом эфире были задержаны более двух десятков бывших налоговиков и доставлены в Киев на вертолетах – дорого, пафосно, наглядно. В свойственной для себя манере раздавать авансы генпрокурор сообщил, что «это не конец операции, вертолеты будут летать, возможно, даже чаще, чем того дня». Однако «вертолетные полеты», имевшие нулевой уровень целесообразности для перевозки задержанных в принципе, более не возобновлялись, а о вынесении обвинительных приговоров пока никто и не слышал. Результат вновь остался незамеченным.
Дело против Сталина и Берии
Даже такой «верняк», как дело против Сталина и Берии, о начале которого генпрокурор объявил в мае 2017-го, не принесло политических дивидендов. Оба подозреваемых до сих пор условно «на свободе». Хотя именно это дело, несмотря на всю его кажущуюся странность и нелепость, имело наибольшие перспективы быть доведенным до суда и, возможно, с позитивным для обвинения приговором. Ни Сталин, ни Берия ровным счетом ничего не могут ответить действующему генпрокурору – это раз. Вина их, с точки зрения доминирующей в современном политикуме историко-идеологической парадигмы, не вызывает никаких сомнений – это два. И в-третьих – в наличии есть прецедент. Следственному управлению СБУ в январе 2010-го удалось довести до суда дело по обвинению советских и партийных деятелей СССР и УССР Сталина (Джугашвили), Молотова (Скрябина), Косиора, Чубаря, Постышева, Кагановича и Хатаевича в организации голода в Украине в 1932-1933 годах.
«Пять часов счастья»
Свадьба сына генерального прокурора, организованная немного более шикарно, нежели принято в среднем по стране, нанесла репутационный удар по генеральному гораздо более мощный, нежели история во Франкфуртском аэропорту в мае 2009 года. Реплика «Вернув стране 50 миллиардов гривен, я имею право на личное пятичасовое счастье» скорее усугубила положение. Во-первых, попытки ставить аудиторию в положение облагодетельствованной тактически безграмотно. Это только раздражает электоральные массы. Во-вторых, 50 миллиардов для 99% податного населения не являются объективной реальностью, данной в ощущениях, а на слово верить в современных условиях никто никому не намерен. В-третьих, госслужащий, представляющий выполнение должностных обязанностей в качестве некоего подвига, выглядит малопривлекательным. В-четвертых, мало кто склонен верить, что за рамками «пяти часов счастья» генпрокурор передвигается на ЗАЗе и употребляет перловую кашу. В-пятых, подобные демонстрации «счастья» превращают предположение о том, что ничего не меняется из зрадофильских лозунгов в медицинский факт. Ну, и в качестве бонуса следовало бы добавить, что в соответствии с европейскими ценностями выставлять гипербогатство напоказ – моветон. А в гипербедной стране – и вовсе не комильфо.
Действительно, отечественный управленческий класс не пришел еще к пониманию европейских правил приличия. Апофеозом «святой простоты» стал случай в декабре прошлого года в Коростенском обществе слепых, где «праздничный обед» напоминал знаменитую трапезу в харчевне «Трех пескарей» - ресторанное меню для почетных гостей и «три корочки хлеба» для рядовых членов общества (дело было громкое). Проблема в малом – податное население уже успело уверовать в европейские нормы, что, очевидно, не учел прокурор-реформатор.
Единственным весомым результатом за полтора года деятельности последнего генпрокурора стало подтверждение его способности к созданию информационных поводов различной шумовой мощности. Однако здесь следует вернуться к изречению Алена Даллеса. Руководством ведомства были созданы несколько малопонятные для широких электоральных масс тенденции, не позволяющие использовать факты с максимальной информационной отдачей.
