О чем на самом деле закон о реинтеграции Донбасса
Легкий ажиотаж, созданный экспертным и околоэкспертным сообществами вокруг проекта закона "Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины над временно оккупированными территориями в Донецкой и Луганской областей", прежде всего, указывает на то, что если бы данного документа не существовало, его следовало бы выдумать. Так что авторский коллектив абсолютно не ошибся с местонахождением точки G местного политического бомонда.
Вынесение в сессионный зал законопроекта, состоявшееся 16 января, еще на подходе к кнопконажатию позиционировалось не ниже чем "момент истины" для нынешней каденции парламентариев и действующего главы государства.
Дата 16 января, очевидно, выбрана не случайно, на контрасте с 16 января 2014-го – днем принятия так называемых "диктаторских законов". "Совпадение? Не думаю", - могли бы воскликнуть мастера контрагитационного жанра, но будем считать, что сегодня не их день.
Гораздо более замечательным является то, что ни в течение нескольких месяцев вялотекущей дискуссии, ни за несколько дней до стремительного мозгового штурма накануне памятной даты никто так и не сумел внятно и с применением законов формальной логики объяснить функциональную ценность данного документа.
У старавшегося более прочих представителя президента в парламенте Ирины Луценко мало что получилось, кроме демонстрации феноменальных навыков подбора синонимов, что в наши времена литературного нигилизма – большая редкость:
"Мы настаиваем на том, чтобы этот законопроект был предложен парламенту как стратегия президента по возвращению, восстановлению суверенитета, а не отстранению, отмежеванию, отделению, передаче отдельных регионов России".
Реплика выглядела бы, несомненно, еще более убедительной, если бы ряд "отстранению, отмежеванию, отделению" был продолжен: отсечению, отгораживанию, отрезанию, обособлению, отрыванию, отвинчиванию и откручиванию.
Ценность же закона нардеп усмотрела в том, что он не выгоден для страны-агрессора, потому что признает страну-агрессора страной-агрессором. Подобный опыт на уровне местных советов дал незначительную часть информационных поводов в свое время, но на сегодняшний день перешел в статус "канувшее в небытие", поскольку механизм претворения данной нормы в жизнь оказался непрописанным.
Утверждение политолога Владимира Фесенко о том, что "закон о деоккупации поможет Украине в международных судах" имело бы огромный вес, если бы к нему прилагались механизмы реализации данного тезиса. Ведь международное сообщество устроено таким образом, что апелляции к национальному законодательству не являются ни обязательными, ни достаточными. А декларации в качестве обоснования исковых требований вряд ли будет принята как достойная замена фактов, которые следует долго, кропотливо и трудозатратно собирать.
Еще один более-менее раскрученный персонаж местного политикупа нардеп Гопко обращает внимание на то, "чтобы в законе было дано четкое определение оккупации, прописаны нормы о компенсациях за оккупацию со стороны России". И данные пункты, вне всякого сомнения, найдут свое отражение в окончательном тексте. Но опять же, без всякой привязки к механизмам реализации. А, следовательно, подобный текст будет иметь отношение к нормативному акту лишь формально. Как работают статьи о компенсации материального ущерба, зафиксированные в Гражданском кодексе, понятно. Как парламентарии намереваются реализовывать механизм компенсации в законе "о деоккупации" не понятно даже самим парламентариям. Иначе ничто не мешает им поделиться данной информацией с окружающими.
Версия Ивана Винника, гласящая, что "закон о деоккупации" сделает более действенной позицию Украины по защите своих территорий" страдает тем же недугом, что и все вышеприведенные. Закон никак не влияет на укрепление материальной базы вооруженных сил и усиление мотивации военнослужащих. А без этого рассуждать об усилении обороноспособности – приблизительно то же самое, что пытаться сбить палкой самолет (хотя в одном из анекдотов времен соцреализма, боец РККА Пупкин обязался подобным способом сбить два самолета, обосновывая свои сверхспособности наличием комсомольского билета).
Рассуждения же некоего политического эксперта Василия Мокана о том, что критика со стороны "Оппозиционного блока" является главным доказательством высокой ценности закона, отсылает к старинному историческому анекдоту диссидентских времен - якобы Иосиф Бродский как-то сказал: "Если Евтушенко против колхозов, то я за". И не более. Достичь хоть какого-то успеха с подобной мотивацией крайне непросто (см. историю "палка - самолет").
А самое главное, нормативный акт, прозванный "законом о деоккупации" и "законом о реинтеграции", никаким образом не способствует ни тому, ни другому. Опять же в силу вышеуказанных причин. Деоккупация, если не считать фантастического варианта, что противник одномоментно растворится в воздухе, возможна одним из двух способов: в результате переговорного процесса или в ходе военной операции. Ни один из вариантов в законе не присутствует. Более того, как показала почти четырехлетняя практика, к реализации данных вариантов действующая управленческая команда и не способна.
Реинтеграция означает восстановление экономических связей, а, следовательно, снятие барьеров для передвижения товаров, услуг, денег и рабочей силы. Но этого новый нормативный акт также не предусматривает. Скорее напротив, доминирующими в политической среде являются тенденции на усиление изоляции неподконтрольных территорий. Во всяком случае, о ликвидации "блокады Донбасса" речь пока не идет.
И, тем не менее, закон, как сказал бы один из старых большевиков, является архиважным, архинужным и архисвоевременным. В соответствии с одним из ключевых правил манипуляции массовым сознанием, неспособность решения конкретной задачи успешно заменяется организацией шумного процесса решения задачи. Большое количество совещаний, обсуждений, круглых столов, резолюций, планов действий, распоряжений и инструкций, как минимум, снимают необходимость отвечать на вопрос: "Почему задача не решена?" Особенно в период, когда страна начинает медленно, но верно входить в избирательный процесс.
В качестве решения проблем пенсионеров, образования и здравоохранения уже можно предлагать электоральному массиву соответствующие реформы, запущенные президентско-коалиционной командой в конце прошлого года. То, что принятые Радой законодательные акты ухудшают положение большинства населения, с лихвой компенсируется демонстрацией колоссальных объемов проделанных работ. Не закрытой оставалась лишь тема "деоккупации", о необходимости которой действующий президент твердит еще во времен чудесного превращения 3% в 55%. Именно новый закон и призван решить задачу подмены конкретного результата демонстрацией феноменально тяжелых, изнурительных, затратных по времени и умственному напряжению работ.
