Изгнание торговцев килобайтами из храма закономученичества
Вместо эпиграфа
Преображенский: Я, кажется, два раза уже просил не спать на полатях в кухне.
Шариков: Воздух в кухне приятнее!
(к/ф «Собачье сердце», 1988 год)
Тема «диктаторских законов» настолько вышла в тираж, что даже такая экстравагантная новость, как сообщение о ряде ограничений для представителей средств массовой информации в стенах Верховной Рады, инициированных отдельно стоящими депутатами из коалиционных фракций, затерялась в информационных потоках, не вызвав ровным счетом никакой реакции ни у защитников свобод, ни у противников цензур. Тем не менее, дискуссия о пересмотре взаимоотношений между законодательной ветвью власти и медийным сообществом, развернувшаяся в парламентских стенах, носит, как минимум симптоматичный характер.
Как сообщил «Главком», члены парламентского комитет по вопросам регламента Дмитрий Лубинець из «Блока Петра Порошенко» и Ирина Ефремова из «Народного фронта» выступили с рядом предложений, которые при лучшей раскрутке вполне могли бы войти в историю местной политической мысли, как «Три пункта Лубинца-Ефремовой».
Пункт первый. Ограничить доступ работников масс-медиа в депутатскую столовую.
Пункт второй. Ограничить количество сотрудников СМИ, имеющих доступ в здание Верховной Рады.
Пункт третий звучит как довесок в виде почетной грамоты к двадцати баранам и холодильнику «Rosenlew» - ввести дресс-код для тех же работников информационного цеха.
Комплекс мероприятий кажется разрушающим все представления о словесных свободах, открытостях и прозрачностях лишь на первый взгляд. И если подобные предложения не будут приняты сегодня (а они не будут приняты сегодня, так как их опережающий время характер достаточно очевиден), это отнюдь не означает, что они не будут приняты завтра. В конце концов, жители славного города Гюллена тоже сперва с негодованием отвергли предложение миллиардерши Клары Цеханассьян убить Альфреда Илла. Просто в первый момент они были к этому еще не готовы… (см. Фридрих Дюрренматт, «Визит старой дамы»).
Но «если все взвесить и холодно рассудить во благовремении» (с), акулы пера в депутатской столовой нужны примерно так же, как Полиграф Полиграфович Шариков на кухне у Дарьи Петровны. Ибо вопрос «А какие, собственно, ценные сведения оттуда информационные работники могут донести до широкого круга читателей?» остается открытым просто настежь. Заглядывание в кастрюли управленческого класса пережило пик своей актуальности в эпоху позднего совка, борьбу с которым, к слову, информработники современности декларируют столь беспощадно, что Петр Николаевич Врангель снимает перед ними папаху. В условиях доминирования в массовом сознании принципа социальной справедливости, закрепленного на уровне государственной идеологии, когда министры и руководители регионов жили в четырехкомнатных квартирах, а не в четырехэтажных особняках, ездили на «Волгах», а не на «Лексусах», отдыхали в Берминводах, а не на Бермудах, а на полках магазинов сохранялся устойчивый дефицит на разносолы и деликатесы, интерес к холодильникам райкомовских и обкомовских работников был более-менее оправдан. В сообществе же, где разделение на сверхбогатых и сверхбедных является практически никем не оспариваемой нормой, пялиться в чужую потребительскую корзину, как минимум, неприлично. А если учесть, что процесс поедания пищи достаточно интимен, то и неэстетично. Далеко не все народные депутаты пребывали в стенах пажеских корпусов и смольных институтов. По большей части это люди, что называется, от сохи. Некоторые с вполне революционно-матросским пафосом могут заявить: «Мы университетов не кончали». А не подверженные сызмальства строгой воспитательной муштре люди во время еды могут (хотя и не обязательно) сутулиться, сёрбать, чавкать, хрюкать, шмыгать носом, хватать руками то, что принято есть вилкой и тыкать вилку в то, что принято брать руками, разливать суп через край тарелки, городить на столе крепости из объедков, громко сморкаться и вытирать руки о скатерть. Но поскольку эпоха кинематографической чернухи осталась далеко в конце 80-х, то современному зрителю на все, что не имеет мощного драматического стрежня и глубокого философского содержания, смотреть просто неинтересно. Экскурсия по ценникам тоже мало что прибавляет в копилку мировых знаний. Законопослушные (пока не доказано обратное) граждане, декларирующие многомиллионные кэши, вне стен парламента вполне могут прокушать за один присест в трактире три бабушкины пенсии под одобрительные реплики экспертного сообщества: «Это капитализм, детка». В общем, с хорошей жизнью обеспеченных людей следует просто смириться и не занимать этим эфирное время.
Ограничение численности информработников в парламентских кулуарах назрело также более чем давно. Отсутствие внутренней самоцензуры порою толкает «акул пера» на поиск заведомо легких способов формирования информпространства за счет ретрансляции комментариев людей, которых (что доказано экспериментальным способом) абсолютно невозможно отнести к интеллектуальной элите. Введение подобной ограничительной меры даст хоть минимальный шанс на возвращение к практике построения новостийных потоков по принципу «кто, что сделал», а не «кто, что сказал». В общем - второй плюс в копилку достижений.
Введение дресс-кода следовало бы приветствовать везде и всегда, так как примерно одинаковый внешний вид понуждает каждую отдельную социальную единицу искать возможности самовыражения не за счет формы, а за счет содержания. Во всяком случае, Наполеон тоже ходил в такой же шляпе, как и у всех, но, тем не менее, был настолько неподражаем, что в его честь назвали слоеное пирожное.
Впоследствии все три пункта следовало бы вынести на всеобщее обсуждение работниками информационных услуг с обязательным принятием как минимум двумя третями голосов. Как учил великий украинский классик, если в пьесе есть унтерофицерская вдова, то она обязательно должна сама себя высечь. И не потому, что является последовательной поклонницей набирающего популярность жанра социального садо-мазо. А потому, что таковы суровые законы драматургии.
