История в школе: переписать или отменить
Вместо эпиграфа.
- Если вы заботитесь о своем пищеварении, мой добрый совет: не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И — боже вас сохрани — не читайте до обеда советских газет.
- Гм… Да ведь других нет.
- Вот никаких и не читайте.
(Михаил Булгаков, «Собачье сердце»)
Приспособленное для потребностей текущего момента известное высказывание одного из наиболее цитируемых классиков общественной мысли могло бы выглядеть следующим образом: из всех покровительниц искусств для нас важнейшей является Клио. Совершенно не случайно президент Порошенко среди огромного массива проблем среднего и высшего образования выделил необходимость создания качественного учебника по истории. По версии главы государства, «в предыдущие годы и в советские времена история Украины была искажена», что, судя по всему, выдвигает в повестку дня необходимость оную радикальным образом переписать. На повышенный уровень актуальности данной задачи указывает и накопление значительного количества ранее неизвестных исторических фактов, обнародованных самим высшим должностным лицом. Например, в ходе встречи президента со студентами исторического факультета Киевского нацуниверситета можно было узнать о том, что иностранные студенты отказывались изучать историю КПСС в советских вузах, а сам глава государства во время прохождения службы в рядах СА принимал участие в боевых действиях. Прежде отсутствие информации о последнем факте, очевидно, диктовалось соображениями секретности - точно так же, как и настоящее место прохождения службы Петром Порошенко. (Распространенная в сети версия о его пребывании в воинской части на территории Астраханской области и последующем переводе в Киев автоматически утрачивает актуальность, поскольку совершенно точно известно, что с 1984 по 1986 год в данных географических зонах никаких боевых действий не проводилось.)
Отдельный параграф в «качественном учебнике» может быть посвящен рассказу о преследовании в советский период синергии желтого и синего цветов, в частности, на уровне укладки пластилина в коробки. (Данное открытие достаточно широко освещалось и на президентском официальном сайте, и в средствах массовой информации.)
Но включение в повестку дня необходимости создания нового учебника, конечно же, продиктовано не только и не столько открытием ранее неизвестных фактов. Исторические описания являются настолько мощным пропагандистским инструментом, что было бы совершенно неоправданно отдавать их на откуп узкопрофильным специалистам. Еще египетские фараоны после воцарения нередко первым делом принимались за корректировку наскальных надписей, что впоследствии нашло свое отражение в тезисе о непредсказуемости прошлого.
Уверовавшим в существование исторических параллелей можно порекомендовать обратиться к опыту создания первого учебника по истории СССР, который появился лишь спустя 20 лет после революции, то есть примерно в тот период, когда оппозиция ушла либо в небытие, либо в глубокое подполье, а правящие элиты более-менее определились с форматом прошлого и его основными характеристиками. Именно четкое представление модели давно минувших лет, определение набора необходимых фактов и стержня, на который они будут нанизываться, являются необходимым условием для создания качественного учебника, поскольку ему предстоит решение задач, актуальных не столько для пользователей, сколько для заказчиков. И вряд ли каким-либо откровением может стать утверждение, что школьные учебники истории были и, скорее всего, навсегда останутся частью идеологического рынка, на котором любой правящий режим стремится быть монополистом.
Но настоящим прорывом в изучении истории в учебных заведениях могло бы стать не сочинение новых (как правило, хорошо переделанных старых) учебников, а исключение данного предмета из общеобразовательных программ - во всяком случае, в том виде, в котором он существует на сегодняшний день. (Когда же еще творить настоящие реформы, как не в эпоху перемен?)
Цитаты из десятков мыслителей, утверждавших в различных вариациях, что без знания прошлого не бывает будущего, ибо опыт предыдущих периодов неоценим, достаточно эффективно нейтрализуются парадоксом Гегеля, утверждавшего, будто история учит лишь тому, что ничему не учит. (По крайней мере, опыт многочисленных революций пригодился только узкому кругу профессиональных революционеров и оказался абсолютно бесполезным для широких народных масс.)
Предметный курс, напичканный военно-историческими событиями с легкими вкраплениями текстов о социально-экономическом и культурном развитии, не только формирует одностороннее представление о прошлом, но и забивает неокрепшие умы терабайтами информации, имеющей крайне ограниченное практическое применение. В результате, покидая стены школы, «отличник исторической подготовки» уносит в памяти огромное количество дат сражений, революций, переворотов, заговоров, восстаний, имен царей, королей, полководцев, мятежников, фрондеров и прочих робеспьеров, то есть именно то, что ему чрезвычайно пригодится для разгадывания сканвордов. А его представления о материальной и духовной культуре предшествующих эпох крайне расплывчаты. (К опыту двоечников апеллировать вряд ли стоит, поскольку они не читают ни качественных учебников, ни некачественных.)
Жития и деяния ученых, изобретателей, градостроителей, создателей экономических моделей оказались в нижнем левом углу исторического полотна. Обстоятельство вполне объяснимое. Отнюдь не представители данных сфер деятельности являются заказчиками учебных программ, хотя именно они и двигают человечество вперед. (Возьмем смелость предположить, что отсутствие Тридцатилетней войны могло бы никак не отразиться на жизни современного человека, но если бы Ньюкомен, Уатт и их товарищи по разуму не заморочились изобретением паровой машины, то в современной действительности было бы что-то не так.)
Помимо всего прочего, наличие такого элемента, как «историческая правда», при регулярном ее переформатировании лишает процесс изучения предмета значительной доли смысла. Чтобы наглядно представить всю абсурдность ситуации, можно попробовать в рамках написания качественного учебника по математике раз в три года вносить изменения в таблицу умножения. Конечно же, можно возразить, что это не одно и то же. Совершенно верно. Именно поэтому математика – это наука, а история – инструмент манипуляции. И с точки зрения заботы о подрастающем поколении гораздо разумнее было бы заменить ее изучением экономики, психологии, социологии, а еще лучше - основ пропаганды, агитации, рекламного дела и приемов воздействия на индивидуальное и массовое сознание. Не факт, что это радикальным образом изменит картину мира, но, во всяком случае, поможет человеку (например, отправившемуся на многотысячный митинг в поддержку майонеза или к избирательным урнам, записавшегося в духовную секту или пополнившего ряды участников финансовой пирамиды) достаточно трезво осознавать свою роль и место в подобных творческих начинаниях.
Но… К счастью (или несчастью – зависит от точки зрения, определяемой местом сидения), этого никогда не произойдет, поскольку организаторы образовательного процесса вряд ли откажутся от наиболее эффективных механизмов формирования качественного электорального материала. А, следовательно, курс по истории навсегда останется с нами, становясь год от года все лучше и лучше.
