Что будут помнить избиратели через 20 лет?
Вместо эпиграфа
В поезде с полки упал башкой вниз. Тут помню, тут – ничего… Суд помню, как шлем брали, помню. В середине – как отрезало…
(к/ф "Джентльмены удачи", 1971 год)
Одно из правил манипуляции массовым сознанием гласит примерно следующее: не дожидайтесь удобных для вас новостей, самостоятельно формируйте информационную повестку дня.
Значительная часть современных представителей отечественного политикума более-менее сносно владеет этим приемом, что дает достаточно обширный иллюстративный материал.
В качестве классики жанра можно привести реплику спикера Верховной Рады на последнем согласительном совете:
"Уже нет ни одного памятника Ленину в Украине, переименованы города. Я хочу вам сказать одну вещь: никто не будет помнить через год, через 10-20 лет, какие были тарифы в Украине весной этого года. Но вещи, которые мы принимаем, - это вещи фундаментальные для развития и будущего нашего государства. Так же, как была принята декоммунизация, так же, как был принят закон об образовании, о квотах, о церкви, так же будет принят закон об украинском языке".
Объективно сделанные спикером выводы не имеют никаких мало-мальски прочных оснований и крайне слабо подтверждаются ранее накопленным опытом.
Никто не помнит магистральных идеологических установок 30-х, связанных с индустриализацией и культурной революцией. Но многие знают, что это были времена "большого террора" и общей бытовой неустроенности.
Мало кто помнит основные тезисы XXVI съезда КПСС, но достаточно большое количество людей помнит небольшое разнообразие товаров в магазинах и очереди практически за всем чем-нибудь стоящим, а зачастую и за самыми элементарными предметами.
Не факт, что многие назовут центральные политические события 90-х или вспомнят имя хоть одного спикера Верховной Рады. Но многие вспомнят массовые закрытия предприятий, многомесячные задержки заработных плат, выдачи зарплат плойками, кастрюлями, рейтузами, прищепками и ваучерную приватизацию, в результате которой основная часть населения страны в лучшем случае получила по бутылке водки, а в худшем – вообще ничего.
Народ в массе своей неблагодарен и злопамятен. Вряд ли он оценит все те неоспоримые блага, которые ему принесла декоммунизация, но надолго запомнит первую постреволюционную пятилетку как период расстроенных надежд, относительной нищеты и, как говаривали в старину, неуверенности в завтрашнем дне (хотя, как добавляют ныне, зачем народу завтрашнее дно?)
Вне всякого сомнения, перечисленные спикером процессы войдут в школьные учебники по истории. Но объем текста и направленность трактовок будет, скорее всего, зависеть от политической конъюнктуры. То есть не факт, что через 10-20 лет церковные и языковые законы войдут в школьную программу в разделе великих свершений.
Как происходит усовершенствование исторических хроник, время от времени демонстрирует один из главных специалистов в данной сфере – руководитель Института национальной памяти Владимир Вятрович.
Многие граждане, наблюдавшие за процессом декоммунизации, задавались вопросом (не без сарказма, чего уж там): «Что станут делать декоммунизаторы, когда все памятники будут снесены, а улицы и города переименованы?»
И на этот, казалось бы, неразрешимый вопрос нашелся ответ. У многих городов, как и у людей, помимо имени есть еще год рождения, который тоже можно поменять.
Например, по версии Вятровича, Днепр основан не в 1784 году по указу императрицы Екатерины Второй, а в 1524-м. Ценность этой версии примерно такая же, как и гипотезы о происхождении Харькова из древней Шарукани XI столетия – тоже имеет право на существование. Но есть вероятность, что в ближайшее время, скорее всего, именно она станет официальной.
Предстоит прибавить в возрасте и Павлограду. Согласно существующей трактовке, город был основан в 1784-м и назван в честь наследника престола, будущего императора Павла Первого (не исключено, что на этом основании город будет переименован, так что можно уже начинать креативить по поводу нового названия). Дату основания могут отодвинуть в год 1770-й. Изменение незначительное, но главное – чтобы не так как ранее. Под внесение поправок в исторические летописи уже придуман новый процесс, вполне способный стать заменой или скорее даже творческим продолжением декоммунизации. Новая акция, тоже наполненная некими судьбоносными смыслами, будет называться деколонизацией.
Попробуем предположить, что будущие поколения представителей власти будут наделены не меньшими способностями к переосмыслению исторических событий. Церковные и языковые законы вполне могут быть трактованы как попытка низкоквалифицированного самопиара в исполнении действующего президента и его единомышленников, приведшая… ну, допустим, к расколу общества по религиозному и языковому признаку, что в свою очередь… например, радикально затормозило движение страны к европейскому цивилизационному выбору. Ведь спустя 10-20 лет тоже придется искать объяснения, почему евроцивилизационная мечта реализована не в полной мере или же не реализована вовсе. Вне всякого сомнения, ответственность будет переложена на тех, кто сегодня пребывает у кормушки (зачеркнуто, кормила госуправления). Во всяком случае, в новейшей истории страны еще не было случаев, чтобы «наступники» прославляли «папередников».
Ценность приведенного выше изречения спикера Парубия достаточно просто проверяется даже в домашних условиях без специального оборудования. Каждый может провести блиц-опрос среди своих соседей, знакомых и коллег по работе: какие проблемы интересуют их более всего? Есть очень большая вероятность, что такие понятия, как декоммунизация, квоты, томос, автокефалия и закон о языке будут звучать отнюдь не часто. Возможно, даже не прозвучат вовсе. Хотя повышение коммунальных тарифов вполне может попасть в разряд "животрепещущего". Следовательно, и тезис "вещи, которые мы принимаем, - это вещи фундаментальные для развития и будущего нашего государства", чрезвычайно далек от объективной реальности. Более того, он никак не сопрягается с ежеминутным декларированием европейского цивилизационного выбора.
Анхела Меркель не занимается вопросом объединения церквей в Германии, что с точки зрения представителей части отечественного политикума было бы вполне логично. Лютеране вышли, так сказать, из лона католической церкви. Не пора ли им вернуться обратно? Но канцлер ФРГ не задается подобными вопросами и вовсе не потому, что не додумалась до этого, а потому, что это не ее канцлеровское дело. В современной Европе так не принято.
Совершенно далекая от месседжей спикера Парубия и европейская языковая практика.
Во Франции более десятка региональных языков: эльзасский, баскский, бретонский, каталанский, корсиканский, западнофламандский, франкопровансальский, окситанский, языки ойль (исключая французский). Плюс 4 языка национальных меньшинств: магрибский арабский язык; португальский; итальянский; испанский.
В Испании, помимо испанского, официальный статус имеют: арагонский, баскский, каталанский и галисийский. Региональные: арагонский, астурийский, каталанский и леонский.
В Бельгии три официальных языка: нидерландский, французский, немецкий. И пять региональных: валлонский, лотарингский (романский и франкский), люксембургский, шампанский, пикардский.
В Нидерландах помимо официального нидерландского – пять региональных: западнофризский, лимбургский, нижнесаксонские диалекты, английский, папьяменто.
Не будем привлекать в качестве примера уже набившую оскомину Швейцарию с ее четырьмя государственными языками.
О языковых квотах на телевидении в развитых странах ЕС вряд ли кто-то слышал. Ни языки, ни религия не рассматриваются в качестве фундаментальных вещей. Эту нишу занимают иные понятия: права человека, свобода творчества, научно-технический прогресс, экономическое развитие и повышение уровня жизни.
Для чего же тогда представители современного отечественного управленческого класса производят подмену актуальной повестки дня? Есть два варианта ответа. Или им действительно чрезвычайно интересны отвлеченные понятия, или они в силу невысокого уровня квалификации не в состоянии предложить населению решение реальных проблемы и вынуждены навязывать массовому сознанию проблемы крайне далекие он интересов среднестатистического гражданина.
