Большая харьковская долговая яма

2317

Однажды "Армянское радио" спросили: "Чем отличается диктатура от демократии?"

При диктатуре скандалящий на уровне социально-политического протеста человек мгновенно становится объектом всеобщего внимания. Вокруг него "пляшут" и партком, и местком, и домком, и "кровавая гэбня". О нем говорят международные голоса. Дипломатические представительства строчат ноты, а все правозащитники мира выражают глубокое негодование. А если у гражданина или гражданки есть склонности к литературному творчеству, могут и Нобелевскую премию дать.

При демократии события разворачиваются ровно по сценарию песни Леонида Сергеева: "Ах, какой народ вокруг, отзывчивый да вежливый, вот случись хоть что-нибудь, да хоть ты лопни, хоть ты тресни, хоть залейся, хоть умри – никто не подойдет". Иными словами наступает полная свобода от всех внешних факторов, когда так называемое "чужое горе" становится делом исключительно приватным.

А теперь от лирического вступления – мгновенно к суровой конкретике.  Работник Харьковского авиационного предприятия, измученный долгами по заработной плате, что ваш монтер Мечников нарзаном, не далее как вчера, 14 августа, решился на отчаянный шаг – явился в отдел кадров и пригрозил покончить жизнь самоубийством, если ему не выдадут долги по заработной плате. Реакция была более чем вялой. На место вызвали наряд полиции, чтобы избавиться от назойливого просителя. Полицейские якобы установили, что средств, способных причинить вред здоровью, у скандалиста не имеется, на чем и констатировали завершения конфликтной ситуации.

И… собственно, все.

Никто не услышал ответственных заявлений лидера местного самоуправления. Реакция высшего регионального госчиновника, именуемого в народе губернатором, также не была зафиксирована сверхточными приборами. Ни одна правозащитная организация не насупила бровь. Хотя речь велась ни много, ни мало – о человеческой жизни.

Несмотря на то, что на управленческих «сижах» в течение уже третьего десятилетия время от времени начинают заводить разговоры о ликвидации долгов по заработной плате перед работниками предприятий, само явление стало нормой жизни, примерно как трезвость на плакатах времен Перестройки.

Кризис-менеджерских способностей управленческого класса хватает лишь на то, чтобы констатировать факт. Например: по состоянию на 1 июля долги по заработной плате в Харьковской области составляют 249,47 млн грн. (Для сравнения, в 2005 году долги составляли 55 млн грн. В 2010-м – 111 млн грн. В 2013-м – 74 млн грн. Но в пересчете на твердую валюту замечено даже как бы сокращение долгов).

Временами губернаторы рапортуют о якобы снижении задолженности. Временами о повышении. Но можно с достаточно высокой степенью уверенности констатировать, что проблема навсегда зависла на стадии «вопрос решается».

Невероятно, но факт: задолженность по заработной плате вполне коррелируется с европейскими ценностями, утверждение которых стало «позвоночником» государственной пропагандисткой конструкции. Это – большое утешение для граждан, продавших свою рабочую силу за обнадеживающие похлопывания по плечу: «Сейчас-сейчас, выйдем из кризиса и заживем» (и то - в лучшем случае).

Пример из жизни. В передовой стране ЕС Германии подобные случаи детально регламентируются законодательством.

В частности, законодатель запрещает работникам прекращать работу, если:

- задолженность по зарплате составляет менее 2-х месяцев,

- если прекращение работы несет большие убытки фирме,

- если прекращение работы грозит работодателю разорением.

«Ты должен работать на меня бесплатно, иначе я разорюсь» - звучит абсурдно, но, как говаривали древние латиняне, dura lex, sed lex.

Согласитесь, приятно осознавать, что везде так, и мы во вселенной не одиноки. Правда, в "еэсе" на работодателя может "наехать" такая совершенно неизвестная в наших широтах организация, как профсоюз. Поэтому в большинстве случаев работодатели предпочитают не пускаться в рисковые эксперименты с долгами по зарплате.

Парадоксальность ситуации заключается в том, что если любой наемный работник (в том числе и предприятия-неплательщика) задолжает банку или коммунальщикам, его кошмарят коллекторами, его волокут в суд и медленно, но уверенно начинают выворачивать из штанов, описывая имущество и угрожая переселить из панельной двушки в картонную коробку во дворе. Собственник же предприятия-должника напротив продолжает передвигаться транспортом S-класса, заседать в джакузи, кушать крем-брюле и даже огрызок сигары у него можно оторвать разве что с рукой.

В последнее время государство нанесло если не сокрушительный, то вполне ощутимый удар по должникам, составив из них открытый список. Кстати, по состоянию на апрель лидировал Харьковский авиазавод (75,7 млн грн.), что хоть таким образом может простимулировать чувство регионального патриотизма. В первой десятке должников от Харьковского региона – еще лишь футбольный клуб «Металлист» (28,6 млн грн.), представляющий, впрочем, особый случай.

Список составлен, очевидно, для того, чтобы работодатель испытывал труднопреодолимое чувство стыда. Также Минюст угрожает руководителям предприятий уголовной ответственностью. Но это стоит скорее отнести к разряду политики раздуваний щек, так как ни одного прецедента посадки пока не было создано.

Заметим, что проблема долгов – отнюдь не вчерашняя. Она существовала – чего уж мелочиться? – столетиями. В старину с ней боролись примерно следующим образом. В киевском, черниговском и переяславском княжествах существовал институт изгойства. Изгоями, то есть изгнанными из своего сословия, могли оказаться три категории населения: смерд, не выполняющий нормы сельской общины; поповский сын, не выучившийся грамоте; вот здесь внимание – почти наш случай – купец, не расплатившийся с долгами. Причем (что выглядело достаточно жестко) никакие форс-мажоры – пожары, наводнения, набеги кочевников – в качестве оправдательных аргументов не принимались. Или плати, или – вон из купеческого сословия. В охотники, собиратели, холопы – хороших профессий, как и ныне, было немало. Сегодня же, стоит отметить, общественное недоверие скорее обращено в сторону наемного работника – не будь дураком, не работай бесплатно, крепостное право отменили в 1861 году.

Помимо того в старинной злой традиции существовало такое понятие как долговая яма. Учитывая уровень задолженности отдельно взятых предприятий, оно в фигуральном смысле существует и сейчас. Хотя в принципиально ином виде. По крайней мере, на территории харьковского региона, где по странному стечению обстоятельств в "долговой яме" оказывается не тот, кто должен, а тот, кому должны.

Дмитрий Михайлов